Введение…………………………………………………………………………...3

1. Царь Алексей Михайлович и Никон до начала церковной реформы.…………………….………………………………………....................4

1.1 Царь Алексей Михайлович……………………………………………........4

1.2 Никон…………………………………………………………………….........5

1.3 Знакомство Алексея Михайловича и Никона…..…………………….........6

1.4 Единство духовной и светской власти…….………………………………...8

2. Зарождение противоречий между Алексеем Михайловичем и Никоном ……………………………………………………………………………………11

2.1 Подготовка церковной реформы………………………………………….11

2.2 Церковная реформа………………………………………………………...12

3. Разрыв отношений между двумя государями…………………..………..15

3.1 Охлаждение отношений между царём и государем……………………..15

3.2 Окончательный разрыв отношений………………………………….........19

3.3 Возвращение и низвержение государя..………………………………….26

3.4 Разрешение спора двух государей………………………………………...29

Заключение…………………………………………………………………….....34

Список используемой литературы……………………………………………...35

Введение

На протяжении почти всей своей многовековой истории Россия оставалась и остаётся по сегодняшний день носительницей православной истории, культуры. Несмотря на то, что страна многонациональна и в ней уживаются разные религии и вероисповедания, приоритетной для русского народа является христианская религия. Все правители государства, начиная с Владимира Святого, были православными, русский народ не мыслил свою жизнь без церкви, без религии, он верил, что так будет всегда. Но в 20 веке, когда в стране установилась власть большевиков, и наше государство было объявлено атеистическим, христианская религия пришла в упадок, произошёл разрыв отношений между светской и духовной властью, начались гонения на верующих. Сейчас, в 21 веке, когда Россия возобновляет многовековые духовные традиции, и православная религия вновь входит в жизнь русского народа, особенно важно знать, понимать и ощущать её историю, развитие, чтобы снова не повторить ошибок прошлого.

Проблемы светской и духовной власти, поднимаемые в данной работе, были актуальны для России в любой период её исторического развития. По каким законам жить? Подчиняться правовым нормам или же следовать канонам церкви? Каждый человек самостоятельно выбирает свой путь. Но что, если этот выбор ложится на плечи целого государства?

Объектом изучения в данной работе является спор, возникший между царём Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном. Предметы изучения: установление причин начавшегося спора, анализ конфликта, раскрытие личности царя и патриарха (для понимания поступков, совершённых ими в период разногласий), а также установление итогов и последствий этих противоречий. Более того, следует раскрыть на просто тему противоборства двух правителей (светского и духовного), но и показать при этом отношение к этому вопросу народа, его реакцию на происходящее.

Структура данной работы такова: введение, далее следуют разделы; первый раздел называется «Царь Алексей Михайлович и Никон до начала церковной реформы», в нём раскрываются биографии государя и патриарха, описывается их встреча, далее следует раздел «Зарождение противоречий между Алексеем Михайловичем и Никоном», в котором выявляются причины начавшихся разногласий, затрагиваются проблемы церковной реформы, непосредственно повлиявшие на конфликт. Последний раздел «Разрыв отношений между двумя государями» содержит детальное описание процесса охлаждения и разрыва отношений между царём и патриархом, далее следует заключение, подводящее итог проделанной работе, последним в структуре является список используемой литературы.

1. Царь Алексей Михайлович и Никон до начала церковной реформы

1.1 Царь Алексей Михайлович

Царь Алексей Михайлович «Тишайший» (19.03.1629 - 29.01.1676).Царь всероссийский, сын Михаила Фёдоровича Романова от второго брака с Евдокией Лукьяновой Стрешневой. До пяти лет воспитывался по старинным московским обычаям, под надзором нянек. Затем воспитателем юного царевича был назначен боярин Б.И.Морозов, человек для своего времени эрудированный, который способствовал обучению будущего самодержца не только грамоте, но и почитанию древнерусских обычаев. На четырнадцатом году жизни Алексея Михайловича торжественно «объявили как наследника народу» (В.Ключевский), а на шестнадцатом он, лишившись отца и матери, вступил на московский престол.

В первые годы своего царствования государь находился под влиянием своего воспитателя, боярина Бориса Морозова, злоупотребления властью которого способствовали всколыхнувшему 25 мая 1648 г. Москву «соляному» бунту, тогда Алексей Михайлович с трудом спас своего наставника.

Во всех делах и начинаниях царь продолжал, с одной стороны традиции старой Руси, с другой - вводил новшества. Именно при нём в Россию стали приглашаться на службу иноземцы. Большое значение государь придавал распространению новой для России светской культуры, образования.

Алексей Михайлович отличался самыми примерными личными качествами, был добродушен до такой степени, что получил прозвище «тишайший», хотя по вспыльчивости нрава позволял себе грубое обращение с придворными, но для того периода времени это было почти нормой. Царь был чрезвычайно благочестив, любил читать священные книги, ссылаться на них и руководиться ими; никто не мог превзойти его в соблюдении постов. Чистота его нравов была безупречна: он был примерным семьянином, превосходным хозяином, любил природу и был проникнут поэтическим чувством, которое видно как в многочисленных письмах, так и в некоторых его поступках. В правление Алексея Михайловича особенное развитие получили церковная и придворная обрядности, которые при государе осуществлялись с особенной точностью и торжественностью. Несмотря на превосходные качества этого государя как человека, он был неспособен к управлению: всегда питал самые добрые чувства к своему народу, всем желал счастья, везде хотел видеть порядок, благоустройство, но для этих целей не мог ничего вымыслить иного, как только положиться во всём на существующий механизм приказного управления. Считая себя самодержавным и ни от кого не зависимым, царь был всегда под влиянием то одних, то других; безукоризненно честных людей около него было мало, а просвещённых и дальновидных ещё меньше. Поэтому правление Алексея Михайловича представляет в истории печальный пример, когда под властью вполне хорошей личности строй государственных дел шёл во всех отношениях как нельзя хуже.

1.2 Никон

Патриарх Никон, один из самых крупных, могучих деятелей русской истории, родился в мае 1605г., в селе Вельеманове, близ Нижнего Новгорода, от крестьянина по имени Мины, и наречён в крещении Никитой. Мать умерла вскоре после его рождения. Отец Никиты женился второй раз, но брак этот не принёс счастья, мачеха невзлюбила пасынка, часто его била и морила голодом. Когда мальчик подрос, отец отдал его учиться грамоте. Книги увлекли Никиту. Выучившись читать, он захотел изведать всю мудрость божественного писания. Он отправляется в монастырь Макария Желтоводского, где продолжает изучение священных книг. Здесь с ним случилось событие, глубоко запавшее ему в душу. Однажды, гуляя с монастырскими служащими, он встретил татарина, который во всём околотке славился тем, что искусно гадал и предсказывал будущее. Гадатель, посмотрев на Никона, сказал: «Ты будешь великим государем над царством российским!»

Вскоре у Никиты умирает отец, оставшись единственным хозяином в доме, он женится, но церковь и богослужение неудержимо влекут его. Будучи человеком грамотным и начитанным, Никита начал искать себе место, и через некоторое время был посвящён в приходские священники одного села. Ему тогда было не более 20 лет. Семья у Никиты не сложилась - умерли все дети, рождённые в браке. Он принимает это за небесное указание, повелевающее ему отрешиться от мира. Будущий патриарх уговорил жену подстричься в московском Алексеевском монастыре, а сам ушёл на Белое море и подстригся в Анезерском ските под именем Никона. Как оказалось, жизнь в ските была довольно трудная, братия жила в отдельных избах, раскинутых по острову, и только в субботу сходилась в церковь, богослужение длилось целую ночь, с наступление дня совершалась литургия. Над всеми был начальный старец по имени Елеазар. Несмотря на все трудности, Никон вместе Елеазаром совершил поездку в Москву за сбором милостыни на построение церкви. По приезду в скит между ними произошёл разлад, и Никон отправляется в Кожеозёрскую пустынь, находившуюся на островах Кожеозера. Он поселился на особом озере, отдельно от братии. Спустя некоторое время, Никон стал игуменом.

1.3 Знакомство Алексея Михайловича и Никона

На третий год после своего поставления, в 1646г. Никон, отправившись в Москву, явился с поклоном молодому царю Алексею Михайловичу. Царю до такой степени понравился кожеозерский игу-мен, что он велел ему остаться в Моск-ве, и, по царскому желанию, патриарх Иосиф по-святил его в сан архимандрита Новоспасского мо-настыря. Место это было особенно важно, и архи-мандрит этого монастыря скорее, чем многие дру-гие, мог приблизиться к государю: в Новоспас-ском монастыре была родовая усыпальница Рома-новых; набожный царь часто ездил туда молиться за упокой своих предков и давал на монастырь щедрое жалованье. Чем более беседовал царь с Никоном, тем более чувствовал к нему располо-жение. Алексей Михайлович приказал архимандриту ездить к нему во дворец каждую пятницу. Никон, пользуясь расположением государя, стал просить его за утесненных и обиженных; это очень понравилось царю.

Алексей Михайлович еще более пристра-стился к Никону и сам дал ему поручение прини-мать просьбы от всех, кто искал царско-го милосердия и управы на неправду судей; и архимандрит беспрестанно осаждали такие просители не только в его монастыре, но даже на дороге, когда он ездил из монастыря к царю. Всякая правая просьба в скором времени исполнялась. Никон приобрел сла-ву доброго защитника и всеобщую лю-бовь в Москве, он становится видным духовным деятелем.

В 1648 году скончался новгородский митропо-лит Афанасий. Царь всем прочим кандидатурам предпочел своего лю-бимца, и находившийся в это время в Москве иерусалимский патриарх Паисий, по царскому желанию, рукопо-ложил Новоспасского архимандрита в сан новго-родского митрополита. Этот сан был вторым по значению в русской иерархии.

Алексей Михайлович был доверчив к тем, ко-го особенно любил. Помимо всех официаль-ных властей, он возложил на Никона обязанность следить не только за церковными делами, но и за мир-ским управлением, доносить ему обо всем и да-вать советы. Это приучило митрополита и в будущем заниматься мирскими делами. Когда в Новгородской земле начался голод, бедствие, как известно, очень часто поражавшее этот край, Никон отвел у себя на владычном дво-ре особую палату, так называемую «погребную», и приказал ежедневно кормить в ней нищих. Митрополит устра-ивал также богадельни для постоянного призрения убогих и брал у царя средства на их держание. Благодаря этим поступками Никон стал народным заступником и любимцем набожного царя. Однако он совершал поступки, которые уже в то время навлекли на него врагов: по царскому приказанию, он посещал тюрьмы, расспрашивал обвиненных, принимал жалобы, доносил царю, вмешивался в управление, давал советы, и царь всегда слушал его. В письмах своих к Никону царь величал его «великим солнцем сияющим», «избранным крепкостоятельным пастырем», «наставником душ и телес», «милости-вым, кротким, милосердным» и т. п.; царь поверял ему свое мнение о том или другом боярине. Из-за этого бояре в Москве не любили Никона, считая его царским временщиком. Не сложились отношения и с подначальными духовными из-за чрезмерной строгости и взыскательности, мирские люди в Новгороде не питали к Никону рас-положения за крутой властолюбивый нрав, несмо-тря на его благие дела, которые, в сущности, бы-ли таким же делом обрядового благочестия, как и заботы о богослужении.

1.4 Единство духовной и светской власти

В 1650 году вспыхнул новгородский бунт. Ни-кон, и без того уже мало любимый, на первых же порах раздражал народ своей энергической ме-рою: он сразу наложил на всех проклятие. Если бы это проклятие было наложено только на неко-торых, то могло бы подействовать на остальных, но проклятие, наложенное без разбора на всех, только ожесточило и сплотило новгородцев. Уже в этом поступке Никона виден его крутой и неподатливый характер. Ненависть к митрополиту выразилась тем, что мятежники поставили одним из главных на-чальников Жеглова, митрополичьего приказного, состоявшего у него в опале. Сам Никон в своём письме к государю рассказывает, что когда он вышел уговаривать мятежников, то они его ударили в грудь, били кулаками и каменьями. «И ныне, -- писал он, -- лежу в конце живота, харкаю кровью и живот весь распух; чаю скорой смерти, маслом соборовался»; но относительно того, в какой сте-пени можно доверять этому письму, следу-ет заметить, что в том же письме Никон сообща-ет, что перед этим ему было видение: увидел он на воздухе царский золотой венец, сперва над голо-вой Спасителя на образе, а потом на своей со-бственной. В этом рассказе видно стремление митрополита к союзу светской и духовной власти в лице одного человека - Никона. Однако, несмотря на эти высказывания митрополита, царь во всем поверил Никону, хвалил его за крепкое стояние и страдание и еще более стал благоговеть перед ним; наконец, Никон, уви-дев, что строгостью нельзя потушить мятежа, начал сам советовать царю простить виновным. Алексей Михайлович очень болезненно отреагировал на мятеж: усилилась охрана дворца, был создан новый приказ - Приказ тайных дел, начало тайной полиции.

В 1652 году умирает патриарх Иов. Блюстителем патриаршего престола, до избра-ния нового патриарха, был назначен ростовский митрополит Варлаам. По прибытии Никона, был со-зван духовный собор. Все знали, что царь же-лал избрания Никона, но бояре не хотели видеть его на патриаршем престоле. «Царь выдал нас митрополиту, -- говорили они, -- никогда нам такого бесчестья не было». Для соблюдения буквы устава выбрали двух кандидатов; Никона и иеро-монаха Антония, того самого, который некогда был учителем Никона в Макарьевском монастыре. Жребий, как будто на зло царю, пал на Антония. Последний, вероятно, в угоду царю, отказался от претензий на патриарший престол. Тогда стали просить Никона. Никон отрекался, пока, наконец, 22 июля царь Алексей Михайло-вич, окруженный боярами и бесчисленным наро-дом, в Успенском соборе, перед мощами св. Фи-липпа, стал кланяться Никону в ноги и со слеза-ми умолял принять патриарший сан.

«Будут ли меня почитать, как архипастыря и отца верховнейшаго и дадут ли мне устроить цер-ковь?» -- спросил Никон. Царь, а за ним духовные власти и бояре покля-лись в этом. 25 Июля Никон сделался патриархом. Начиная с этого времени, государь и патриарх ещё больше сближаются, все важные государственные решения принимаются только с благословения Никона, который становится важной персоной в государстве после Алексея Михайловича.

Таким образом, до начала церковной реформы царь Алексей Михайлович и митрополит Никон составляли единство политической и духовной власти. Этому способствовал сам государь: мягкость характера, добродушие, его неспособность к государственному управлению. Никон же, пробыв десять лет приходским священником, поневоле усвоил всю грубость окружавшей его среды и перенёс ее даже на патриарший престол. Властолюбие, присущее ему в большей степени, могло бы сделать из патриарха влиятельного государственного деятеля. Однако история не терпит сослагательных наклонений, и Никон, добившийся расположения самого государя смог получить почти безграничную духовную власть. В основе союза патриарха и царя лежали общие мировоззренческие взгляды на религию, на догматы православия, её место в жизни человека (Алексей Михайлович и Никон были глубоко религиозными людьми). Возможно, царь, не находящий поддержки своих идей среди боярства, увидел в Никоне человека, способного поддержать любые начинания ещё не очень опытного правителя.

2. Зарождение противоречий между Алексеем Михайловичем и Никоном

2.1 Подготовка церковной реформы

Важнейшее дело предпринял Ни-кон в церковном строе богослужения. Давно уже, еще со времен Максима Грека, замечались разно-речия в богослужебных книгах; естественно, возникала мысль о вкравшихся в этих кни-гах искажениях, о необходимости найти и узако-нить единообразный правильный текст. Эта потребность усилилась с введением книгопечатания, так как книгопечатание, распространяя сочинения и расширяя круг чита-телей, давало последним побуждение искать правильную трактовку сочинений и возмож-ность удобнее замечать и сравнивать разноречия. Печатный текст внушал к себе больше доверия, чем написанный от руки, так как предполагалось, что приступавшие к печатанию люди искали средства пере-дать издаваемое правильно. Введение книгопеча-тания поставило воп-рос об исправлении богослужебных книг: при вся-ком печатании разноречие списков вызывало не-обходимость справщиков, которые должны были из многих различных списков выбирать то, что, по их убеждениям, надлежало признать правиль-ным. По мере умножения печатных книг церков-ного содержания, этот вопрос всё больше занимал умы людей.

Ещё иерусалимский патриарх Паисий, посещавший Москву в 1649, обратил внимание Алексея Михайловича на существенные различия между московской и греческой церковью. Государь очень встревожился этим известием, чтобы решить этот вопрос он отправляет Троицкого келаря Арсения Суханова на Восток за сведениями. Но пока келарь странствовал, Москву успели посетить другие греческие духовные особы, также сделавшие замечание о несходстве русских церковных обрядов с греческими, а на Афоне (центр православного монашества) монахи сожгли богослужебные книги московской печати как противные православному чину богослужения. С этого момента Никон начинает всерьёз задумываться над тем, чтобы унифицировать церковные службы, обряды, иконы, а также богослужебные книги.

2.2 Церковная реформа

Никон убеждает Алексея Михайловича в проведении церковной унификации, поэтому циркуляром 1653 года патриарх предписал приступать к реформе. А в 1654 созывается собор русских иерархов, архимандритов, игуменов и протопопов, царь и бояре также присутствовали. Никон произносит речь, в которой высказывает свои взгляды на равенство церковной и светской власти: «Два великих дара даны человекам от Вышняго по Божьему человеколюбию - священство и царство. Одно служит божественным делам, другое владеет человеческими делами и печется о них. Оба происходят от одного и того же начала и украшают человеческое житие; ничто не делает столько успеха царству, как почтение к святителям (святительская честь); все молитвы к Богу постоянно возносятся о той и другой власти... Если будет согласие между обеими властями, то настанет всякое добро человеческой жизни». Также в своей речи патриарх указал на необходимость исправить нововведения в церковных чинах. Собор решил «достойно и праведно исправлять, сообразно старым харатейным и греческим спискам». Свой проект реформ Никону пришлось отложить, так как Московское государство начало войну за Малороссию; патриарх с особым рвением благословлял царя на эту войну своим советом. Отправляясь в поход, Алексей Михайлович доверил патриарху, как своему ближайшему другу, свою семью, Москву, поручил ему наблюдать за правосудием и ходом дел в приказах. С отъездом царя из столицы Никон стал называть себя «великим государем», и как верховный правитель государства, писал грамоты (например, о высылке подвод на службу под Смоленск), в которых выражался так: «Указал государь, царь, великий князь всея Руси, Алексей Михайлович, и мы, великий государь…» По возвращению царя патриарх опять занялся церковными преобразованиями. Своих противников по делам реформы Никона подверг гонениям. После Собора он интерпретировал в свою пользу ответ на реформы греческого патриарха (1655) и кон-сультации главы Антиохийской церкви. Заручившись поддер-жкой царя, Никон сконцентрировал в своих руках всю полно-ту церковной власти, для чего в 1655 и 1658 гг. созывались со-боры. Уже тогда поведение патриарха по отношению к царю предвещало разногласия в вопросе о власти. Однако тактичный Алексей Михайлович «тишайший» избегал скандала. Ещё в 1649 году Никон дал серьёзный повод для разногласий с царём: патриарх выступил против Соборного Уложения, по которому духовенство становилось подсудным светскому суду, он открыто назвал Уложение «беззаконной книгой», «проклятым законоположением». Никон выступал за восстановление судебного и иного иммунитета церкви, как это и предписывалось каноном.

В условиях назревавшего разрыва с царем все более четко проявлялись политические замыслы Никона. Лейтмотив взгля-дов Никона выражен им же самим в словах: «Я русский и сын русского, но мои убеждения и вера -- греческие». В слове «гре-ческие» прослеживается не просто грекофильство патриарха, а стремление возрождения византинизма. Также как и Москва -- третий Рим, Никон стремился к возвеличиванию русской цер-кви. Объективно первой среди равных признавалась констан-тинопольская патриархия, но Никон желал идеологического обоснования русской церкви как самой большой из православ-ных и единственной независимой от господства мусульманской Турции. Идея объединения православных церквей под главен-ством Москвы и освобождения Константинополя от турок была одинаково близка светской и духовной власти. До этого вожделенного события Москва обустраивалась как Царьград. Патриарх курировал строительство Новоиерусалимского мона-стыря и в идее византинизма находил поддержку царя.

Несмотря на явные противоречия между царём и патриархом, в деле реформ они сохраняли единогласие почти во всех вопросах, исключая проблемы власти. Алексей Михайлович не шёл на открытый конфликт, понимая, что самостоятельно провести церковные реформы он не сможет, заручиться поддержкой сторонников реформаторского движения у него не получилось бы, так как их было крайне мало, да и выразителем всех идей являлся патриарх. Для Никона было также не выгодно разрывать отношения с царём по ряду причин: первая и самая важная состояла в том, что государь мог лишить патриарха сана и устроить на него опалу; а вторая причина - свёртывание реформ, которое также могло произойти после конфликта.

3. Разрыв отношений между двумя государями

3.1Охлаждение отношений между царём и патриархом

До сих пор историки не знают в подробностях, как произошло охлаждение царя Алексея Михайлови-ча, прежде считавшего патриарха своим лучшим другом. В 1656 году Никон был еще в силе, и следствием его влияния является несчастная война, предпринятая против Швеции. В 1657 го-ду, по-видимому, отношения между царем и патриархом еще были дружественные. В это время Никон занимался постройкой нового монастыря. В сорока верстах от Москвы ему понравилось ме-сто, принадлежавшее Роману Боборыкину, на ре-ке Истре. Никон купил у владельца часть его зем-ли с селом и начал основывать там монастырь. Сперва он построил деревянную ограду с башня-ми, а в середине деревянную церковь и пригла-сил на освящение церкви царя Алексея Михайловича. «Какое прекрасное место», -- сказал царь, -- «как Иерусалим!»

Патриарху понравилось это замечание, и он заду-мал создать подобие настоящего Иерусалима. Между тем он дал пале-стинские названия окрестностям своей начинаю-щейся обители, интересно, что гору, с которой любовался царь, патриарх назвал Никон Елеоном. Пока Никон занимался своей новой обителью, на Алексея Ми-хайловича начали оказывать влияние враги патриарха, бояре Стрешнев, Никита Одоевский, Трубец-кой и другие. Они, видимо, задели чувстви-тельную струну в сердце царя, указав ему, на то, что он не один самодержец, что, кроме него, есть еще другой великий государь. Алексей Михайло-вич, не ссорясь с Никоном, стал отдаляться от него. Никон понял это и не ис-кал объяснений с царем, но вельможи, заметив-ши, что патриарх уже не имеет прежней силы, не утерпели, чтобы не дать ему это почувствовать.

Сам царь развил в этом человеке властолюбие, он приучил его вмешиваться в государственные дела, и патриарху трудно было держаться в сторо-не от них. Зависимость церкви от государственной власти казалась ему нестерпимой, по мере того, как он терял прежнюю силу и влияние на го-сударственные дела. Летом 1658 года наступила явная размолвка. В Москву приехал грузинский царевич Теймураз; по этому поводу во дворце был большой обед. Никона не пригласили, хотя прежде в подобных случаях ему оказывали честь, приглашая его в первую очередь. Патриарх послал своего боярина, князя по имени Димитрий, за каким-то церковным делом (так он сам го-ворил), но, вероятнее всего, для того, чтобы высмотреть, что творится во дворце. Окольничий Бог-дан Матвеевич Хитрово, расчищавший в толпе путь для грузинского царевича, ударил по голове палкой патриаршего боярина. Когда же боярин назвал себя и цель своего прихода, «не дорожись» сказал Хитрово и еще раз ударил Димитрия по лбу.

Патриарший боярин вер-нулся к Никону и пожаловался на обиду.

Никон написал царю письмо, в нём он просил суд за оскорбление своего боярина.

Государь отвечал ему собственноручно: «Сыщу и по времени сам с тобою видеться буду». Однако прошел день, другой: царь не повидал-ся с Никоном и не учинил расправы за оскорбле-ние его боярина.

Наступило 8 июля, праздник иконы Казанской Богородицы. В этот праздник патриарх обычно служил со всем собором в храме Казанской Божьей Матери. Царь с боярами присутствовал на богослужении. Накануне, когда пришло время со-бираться к вечерне, Никон послал к царю свя-щенника с вестью, что он идет в церковь. Алексей Михайлович не пришел; не было его в церкви и в день праздника. Патриарх понял, что царь озлобил-ся на него.

10 июля был праздник ризы Господ-ней. Тогда, по обычаю, царь присутствовал при патриаршем богослужении в Успенском соборе. Никон посылал к царю перед вечернею, а потом и перед заутренею. Царь не пришел и послал к Никону своего спальника (дежурного в покоях царя), князя Юрия Ромодановского, который сообщил:

Царское величество на тебя гневен: оттого он не пришел к заутрени и повелел не ждать его к святой литургии.

Никон спросил: за что царь на него гневается?

Юрий Ромодановский отвечал:

Ты пренебрег его царским величеством и пишешься великим государем, а у нас один вели-кий государь -- царь.

Никон возразил на это:

Я называюсь великим государем не собою. Так восхотел и повелел его величество. На это у меня и грамоты есть, писанные рукою его царско-го величества.

Ромодановский сказал:

Царское величество почтил тебя, яко отца и пастыря, и ты этого не уразумел; а ныне царское величество велел тебе сказать: отныне не пишись и не называйся великим государем; почитать тебя впредь не будет.

Самолюбие Никона было уязвлено до крайней степени. Он стал думать и решился произнести торжественно отречение от патриаршей кафедры, вероятно, рассчитывая, что кроткий и набожный царь испугается и поспешит помириться с первосвятителем. В тот же день, после посещения Ромодановского, он сказал о своем намерении пат-риаршему дьяку Каликину, который уговаривал Никона не делать этого; но патриарх стоял на своём. Каликин сообщил это известие другу Нико-на - боярину Зюзину, он в свою очередь, велел передать патриарху, чтобы он не гневил государя; иначе -- «захочет воротиться на-зад, да будет поздно». Никон призаду-мался, стал писать к государю, но потом передумал. Он приказал купить себе простую палку, с какой ходили в то время попы.

В тот же день патриарх отслужил в Успенском соборе литургию, а во время причастия отдал при-каз, никого не выпускать из церкви, потому что он намерен прочитать поучение. Рассказав сначала слово из Златоуста, Ни-кон повёл речь о себе. «Ленив я стал», -- сказал он, -- «не гожусь быть патриархом, окоростевел от лени, и вы окоростевели от моего неучения. Называли меня ере-тиком, иконоборцем, что я новые книги завел, камнями хотели меня побить; с этих пор я вам не патриарх...»

От такой неожиданной речи в церкви поднял-ся шум; было трудно расслышать, что далее гово-рил Никон. Окончив свою речь, Никон разоблачился, ушел в ризницу, написал царю письмо, надел мантию и черный клобук, вышел к народу и сел на последней ступени амвона, на котором облача-ются архиереи. Встревоженный народ кричал, что не выпустит его без государева указа. Между тем царь уже узнал о том, что происходит в Успен-ском соборе. Алексей Михайлович дважды посылал к Никону боярина Трубецкого с требованиями прекратить гневить царя и не оставлять патриаршества. На что Никон в весьма резкой форме отвечал: «Даю место гневу царского величества. Бояре и всякие люди церковно-му чину обиды творят, а царское величество упра-вы не дает и на нас гневает, когда мы жалуемся. А нет ничего хуже, чем царский гнев носить». Боярин Трубецкой возражал, указывая на то, что патриарх самовольно называл себя государем и вступал в дела государства. Никон категорически не согласился с этим, о себе говорил, что «великим государем не сами назвались и в царские дела не вступаем-ся, а разве о правде какой говорили или от беды кого-нибудь избавляли, так мы, архиереи, на то заповедь приняли от Господа». Вдобавок он просил у государя себе келью; ему отвечали, что келий на патриаршем дворе много: может жить в любой. Затем Никон снял с себя мантию, вышел из церкви и отправился пешком на под-ворье Воскресенского монастыря.

Он пробыл там два дня возможно, дожида-ясь, что царь, по крайней мере, позовет его и захочет с ним объясниться, но царь не позвал. Никон отправился в Воскресенский монастырь на двух плетеных повозках, которые тогда назывались киевскими, написав царю письмо следующего смысла: «По отшествии боярина вашего Алексея Никитича с товарищами ждал я от вас, великого государя, милостивого указа по моему прошению; не дождался -- и многих ради болезней велел от-везти себя в Воскресенский монастырь».

Вслед за Никоном приехал в Воскресенский монастырь боярин Трубецкой, но не с мировой и не с просьбой о возвращении в столицу. Боярин велел ему дать благословление царской семье, а также отречься от патриаршего сана и утвердить Крутицкого митрополита временно ведать делами церкви. Никон был на всё согласен, а также просил простить его за всё.

Казалось, дело было совершенно окончено. Правитель церкви сам отрекся от управления ей - случай не редкий в церковной истории; остава-лось избрать на его место другого законным по-рядком. Но Алексей Михайлович начал колебаться; с одной сторо-ны, в нем говорило прежнее дружеское чувство к Никону, а с другой -- бояре настраивали его про-тив бывшего патриарха, представляя ему, что Никон ума-лял самодержавную власть государя. Царь боялся раздражить бояр, не принимал явно стороны невидимого ими патриарха, но отправил через Афанасия Матюшкина Никону свое прощение, затем посылал к нему князя Юрия, приказывал передать, что все бояре на него злобствуют -- один только царь и посланный князь к нему добры. Между тем царь не посмел тогда просить его о возвращении в Москву в прежнем сане. Никон, как будто забыв о патриаршестве, деятельно занимался каменными постройками в Воскресенском монастыре, копал возле монастыря пруды, разводил рыбу, строил мельницы, благоустраивал сады, расчищал леса, всегда показывал пример рабочим, трудясь наравне с ними. Царь не раз жаловал ему щедрую милостыню на создание монастыря, на прокормление нищих и, в знак особого внимания, в большие праздники и свои семейные торжества посылал ему лакомства, которые он отдавал на трапезу всей братии.

3.2 Окончательный разрыв отношений

Смиренная жизнь Никона продолжалась недолго, вскоре он вновь начинает вмешиваться в дела церкви, это обстоятельство опять вооружило против него царя, и государь, по наговору бояр, запретил общаться и всячески контактировать с Никоном, он также приказал сделать обыск в его бумагах и перестал оказывать ему прежние знаки внимания.

В июле 1659 года Никон, узнав о том, что делается в Москве с его бумагами, написал царю довольно резкое письмо. В нём патриарх укорял царя за обыск в бумагах, за немилость по отношению к духовному лицу, также был вновь поднят вопрос об употреблении термина государь по отношению к Никону. «Если тебе, великий государь, чего нужно было от нас, то мы бы для тебя сделали все, что тебе подобает. Все это делается, как мы слышали, лишь для того, чтобы у нас не осталось писания руки твоей, где ты называл нас великим госуда-рем. От тебя, великий государь, положено было этому начало. Так писал ты во всех твоих госуда-ревых грамотах; так писано было и в отписках всех полков к тебе и во всяких делах. Этого невоз-можно уничтожить. Пусть истребится оное злое, горделивое, проклятое проименование, происшедшее не по моей воле», - так писал Никон, далее в письме он просил царя прекратить на него гонения, всячески просил прощения, в заключение уверял государя, что он не забирал с собой патриаршей казны и ризницы, как на него говорили.

Это письмо крайне не понравилось Алексею Михайловичу, а бояре намеренно усиливали в нём досаду против бывшего друга и соратника. Под предлогом небезопасности от нашествия врагов его хотели удалить от Москвы и от имени царя предлагают переехать. Вскоре Никон отправляется в Крестный монастырь, построенный им на Белом море, в память своего избавления от кораблекрушения, когда он был ещё иеромонахом.

Никона удалили с тем, чтобы во время его отлучки решить судьбу бывшего патриарха. В феврале 1660 года, в Москве, был созван собор, который постановил не только избрать другого патриарха, но и лишить Нико-на чести архиерейства и священства. Государь не решился утвердить такой приговор и поручил пересмотреть его греческим архиереям, случайно в это время прибывавшим в Москве. Греки, сообразив, что против Никона вооружены сильные мира сего, не только одобрили приговор русских духовных, но еще нашли, в под-тверждение справедливости этого приговора, какое-то сомнительного свойства объяснение правил Но-моканона. Тогда за Никона заступился ученый киевский старец Епифаний Славинецкий. Он в поданной царю записке на основании церков-ного права ясно доказал несостоятельность приме-нения указанных греками фактов к приговору над Ни-коном. Епифаний признавал, что собор имел пол-ное право избрать другого патриарха, но не должен был лишать Никона чести патриаршего сана и архие-рейского служения, так как добровольно отрекаю-щиеся архиереи не могут, без вины и суда, лишаться права носить сан и служить по архиерейскому чину. Доказательства Славинецкого показались такими убедительными, что Алексей Михайлович остался в недоумении. Он решил снова обратиться к Никону с просьбой, чтобы он дал свое благословение на избрание но-вого патриарха. Никон отвечал, что если его позо-вут в Москву, то он даст свое благословение ново-избранному патриарху, а сам удалится в монастырь, но призвать в Москву на со-бор его не решались; ему только дозволили вернуться в Воскресен-ский монастырь. Там Никона ожидала другая неприятность: окольничий Роман Боборыкин завладел угодьями, принадлежащими Воскресенскому монастырю. Монастырский приказ ут-вердил за ним эту землю. Между крестьянами Боборыкина и монастырскими происходили неоднократные споры и драки. Окольничий подал жалобу в монастырский приказ, а приказ притянул к отве-ту монастырских крестьян. Тогда Никон написал царю длинное и резкое письмо, называл церковь гонимою, сравнивал ее с апокалипсическою же-ною, преследуемою змием. «Откуда, -- спрашивал он царя в своем письме, -- взял ты такую дер-зость, чтобы делать сыски о нас и судить нас? Ка-кие законы Божий повелели тебе обладать нами, Божиими рабами? Не довольно ли тебе судить правильно людей царствия мира сего? Но ты и об этом не стараешься... Мало ли тебе нашего бегст-ва?» Никон в том же письме рассказывал, что ему было видение во время дремоты в церкви на заутрени: являлся ему митрополит Петр и повелел сказать царю, что за обиды, нанесенные церкви, был два раза мор в стране, и царское войско терпело поражение. Вслед за тем Никону, как он уверял, представился цар-ский дворец, и некий седой муж сказал: «Псы бу-дут в этом дворе щенят своих родить, и радость настанет бесам от погибели многих людей».

Само собой разумеется, после этого письма примирение царя с патриархом стало невозможным. Между тем монастырский приказ, назло Никону, особенно ненавидевшему этот приказ, решил спорное дело в пользу Боборыкина. Никон, раздражен-ный этим до крайности, отслужил в Воскресенском монастыре молебен и вслед за этим велел прочитать жалованную грамоту царя на землю Во-скресенского монастыря, в доказательство того, что монастырский приказ решил дело неправильно, а потом произнес проклятие, выбирая пригодные слова. («Молитва его да бу-дет грехом, да будут дни его кратки, достоинство его да получит другой; дети его да будут сиротами, жена его вдовою; пусть заимодавец захватит все, что у него есть, и чужие люди разграбят труды его; пусть дети его скитаются и ищут хлеба вне своих опустошенных жилищ... Пусть облечется прокля-тием, как одеждою, и оно проникнет, как вода, во внутренности его и, яко елей, в кости его», и пр.) Боборыкин донес, что эти проклятия относи-лись к государю. Набожный царь пришел в ужас, собрал у себя архиереев, жаловался и говорил:

«Пусть я грешен; но чем виновата жена моя, и любезные дети мои, и весь двор мой, чтобы под-вергаться такой клятве?»

В это время приближённым Алексея Михайловича становится грек - митрополит газский, Паисий Лигарид, уче-ный человек, получивший образование в Италии; впослед-ствии в Палестине он был посвящен в архиерейский сан, но подвергся гонениям иерусалим-ского патриарха Нектария за латиномудрствование. Никон, еще до своего отречения, по ходатай-ству грека Арсения, пригласил его в Москву. Паи-сий приехал уже в 1662 году, когда патриарх нахо-дился в Воскресенском монастыре. Никон надеял-ся найти себе защитника в этом греке. Своей Первостепенной задачей Паисий считал примирение патриарха с царем, он письменно убеждал Никона смириться и простить старые обиды, но увидел, что его выходки до такой степени раздражили царя и бояр, что на примирение надежды не было, тогда он открыто становится на сторону врагов патриарха. Паисий Лигарид подал царю совет обратиться к вселенским патриархам. Царь Алек-сей Михайлович, по своей натуре, всегда готов был прибегнуть к полумерам именно тогда, когда нужно было действовать прямо и решительно, в этом случае он именно так и поступил. Государь с боярами составили и решили отправить ко всем вселенским патриархам двадцать пять вопросов, относящихся к делу Ни-кона, но не упоминая его имени, были представлены на обсуждение патриархов случаи, имевшие место в России, но они были описаны так, будто неизвестно когда и с кем они происходили; казалось даже, что их совсем не было, а приводились они только для того, чтобы знать, как следует поступить, если бы они совершились. Доста-вить вопросы патриархам царь доверил греку, по имени Мелетий.

В июле 1663 года, в ожидании ответов от вселенских пат-риархов на посланные вопросы, царь отправил в Воскресенский монастырь к Ни-кону Паисия Лигарида с астраханским ар-хиепископом Иосифом, также вместе с ними поехали давние недоброжелатели патриарха: боярин князь Никита Иванович Одоевский, окольничий Родион Стрешнев и думный дьяк Алмаз Иванов.

Никон был крайне озлоблен на Паисия, которого еще не видел, так как надеялся, что приглашен-ный им грек будет за него просить милости у царя, но лишь теперь он осознал, что Паисий не только дает советы царю, направленные не во благо Никону, но даже говорит о том, что он неправильно носит звание патриарха, два раза полу-чивший архиерейское рукоположение: как митро-полит новгородский и потом как патриарх московский. Как только Никон встретил Лигарида, он обругал его, назвал самоставником, вором и собакой. Посыпались взаимные укоры, приехавшие бояре не забыли упомянуть тот факт, что патриарх называл себя государем и вступал в дела светской власти, также его обвинили в насылании проклятия на Алексея Михайловича и всю царскую семью. Начались допросы. Все, кто был в церкви во время обряда, совершённого Никоном над царской грамотой, не показали ничего обличающего и говорили о том, что патриарх относил своё проклятие не к царю. Интересен тот факт, что для Никона ничего не стоило изречь церковное проклятие по собственным делам.

На следующий, 1664 год были получены ответы че-тырех патриархов, привезенные Мелетием. Эти отве-ты были как нельзя более против Никона, однако в них, как и в вопросах, не упоминалось его имя. Их главная суть состояла в том, что, по мнению вселенских патриархов, московский патриарх и все духовенство обязаны повиноваться царю, не должны вмешиваться в мирские дела; архиерей, пусть даже являющийся патриархом, если оста-вит свой престол, то может быть судим епископа-ми, но он также имеет право подать апелляцию константи-нопольскому патриарху, как самой верховной духовной власти, а, потеряв архиерейство, (даже при добровольном отказе), лишается тем самым свя-щенства.

Но в этом вопросе возникли сомнения. Греки, прибывшие в Москву и допускаемые царем вмешивать-ся в церковную смуту, которая возникла в русском госу-дарстве, ссорились между собой и доносили друг на друга. Так, например, известен случай когда к царю явился какой-то иконийский митрополит Афанасий, называл себя (неправильно, как после выяснилось) экзархом и родствен-ником константинопольского патриарха; он всячески засту-пался и хвалил Никона. В то же время приходил другой грек, Стефан, также как будто от константинопольского патри-арха с грамотой, где патриарх назначал своим эк-зархом Лигарида Паисия. Стефан был про-тив Никона. Афанасий иконийский уверял, что подписи патриархов на ответах, привезенные Мелетием, ложные. Царь, бояре и духовные власти сбились с толку и отправили в Константи-нополь монаха Савву за справками о наехавших в Москву греках, с просьбой к константинополь-скому патриарху прибыть в столицу и решить дело Никона своей властью. Патриарх Дионисий отказался приезжать, однако советовал царю либо простить Никона, либо поставить вместо него другого патриарха, а о греках, озадачивших царя и его приближённых своими противоречиями, дал самый не-выгодный отзыв. Ни Афанасию иконийскому (ко-торого не признавал своим родственни-ком), ни Стефану он не давал никаких полномочий; о Паисии Лигариде сообщил, что, по слу-хам, он -- папежник и лукавый человек; наконец, о Мелетии, которого государь посылал к пат-риархам с вопросами, отозвался неодобрительно. Таким образом, несмотря на то, что ответы, привезенные Мелетием от четырех патриархов, не оказались фаль-шивыми, однако важно было то, что сам констан-тинопольский патриарх, суд которого ценился вы-ше всего в этих ответах, изъявлял мнение, что Ни-кона можно простить, следовательно, не призна-вал его виновным до такой степени, чтобы низ-вержение его было неизбежно. Еще большую неразбериху в этот вопрос внёс иерусалимский патриарх Нектарий. Несмотря на то, что он подписался в ответах, кото-рые могли служить руководством для осуждения Никона, но вслед за этим прислал к царю грамоту, и в ней убедительно советовал государю помириться с Никоном, оказать ему должное внимание, как к строителю благодати. Патриарх кроме того, высказал полное недоверие обвинениям против московского патриарха, какие ему доводилось слышать от присланно-го из Москвы Мелетия.

B 1652 году на патриарший престол был избран Никон, который до этого был архиепископом Новгородским. Он показал во время народного бунта свои исключительные административные способности. Он организовал помощь больным и голодающим и привел дела епархии в блестящее состояние. Если при его предшественниках Иоасафе I (1634-40) и Иосифе (1642-62) отношения между Церковью и государством были мирными, то при Никоне, который утверждал открыто, что духовное должно стоять повсюду впереди светского, столкновение стало неизбежным.

Патриарх Никон продолжал реформы, начатые до него, но стал их вводить очень резко и с нетерпимостью по отношению ко всем, кто с ними не был согласен. Большинство исправлений в богослужебных книгах было уже признано всеми, но Никон, своим явным предпочтением греческим рукописям, восстановил против себя справщиков – защитников чистоты православия.

Патриарх Никон в первые годы своего патриаршества принимал большое участие в делах государства, носил титул Великого Государя, и царь ничего не делал, не посоветовавшись с ним. Во время походов против Литвы царь поручил патриарху управление государством. Своим крутым нравом и резкими мерами патриарх восстановил против себя и представителей старины, и реформаторов. У него началась борьба с боярством, которое не всегда считалось с его авторитетом в гражданских делах. Начиная с 1657 года, в отношениях царя и патриарха наступила перемена, которая перешла скоро в открытую борьбу двух властей. Патриарх самовольно покинул Москву и переехал в Волоколамский монастырь, оставив управлять Церковью митрополита Питирима Крутицкого. В 1660 году, чтобы найти выход из создавшегося положения, был собран Собор из русских иерархов. Большинство Собора осудило патриарха на лишение сана, но царь не согласился с соборным решением, и положение осталось неопределенным. В 1662 году в Москву прибыл митрополит Газский Паисий (Лигарит), который встал на сторону противников патриарха Никона. Он составил против патриарха Никона обвинительный акт, который был послан восточным патриархам. Последние, кроме патриарха Нектария Иерусалимского, стали на сторону царской власти.

Тогда царь Алексей решил пригласить в Москву восточных патриархов для решения дела патриарха Никона и других церковных дел. Двое из них, Антиохийский Паисий и Иерусалимский Макарий, прибыли в Москву, где в 1666-67 году состоялся Собор. Перед этим патриарх Никон неожиданно вернулся в столицу, но примирения с царем не произошло. Собор, на котором присутствовал царь, патриархи и все русские архиереи, осудил патриарха Никона, который держал себя все время очень непримиримо. Главным обвинением были письма самого патриарха Никона, посланные им на Восток. Осужденный на лишение сана, святейший Никон был заточен в Ферапонтов монастырь, но не признал осуждения законным и до конца жизни считал себя патриархом. Царь Алексей, который был примерным христианином и проявил в деле патриарха много кротости и миролюбия, написал ему перед смертью моление о прощении. Но Никон, хотя и плакал при его получении, прощения царю не дал. После долгих лет ссылки, Патрирах Никон скончался в 1681 году. С него было снято восточными патриархами запрещение, и он был погребен архиерейским чином в присутствии царя.

Собор 1666-1667 года, осудив патриарха Никона, утвердил все его реформы, в том числе реформу духовного суда. В преемники Никону был избран скромный и кроткий Иоасаф II (1667-73).

Во второй половине ХVII века Русской Церкви пришлось пережить губительный раскол, поводом к которому было то направление, которое патриарх Никон придал делу исправления книг, но корни были заложены в недоверии московских консерваторов к грекам и киевлянам.

Необходимость исправления книг сознавалась очень многими, но патриарх Никон, который только продолжал уже давно подготовленное дело, отдавал предпочтение греческим рукописям, справлялся в Греции о правильности того или иного исправления и не доверял московским справщикам. Кроме того, он ввел трехперстное крестное знамение (при котором три пальца складывались вместе в честь святой Троицы) и тройное пение Аллилуйя, тогда как в постановлениях Стоглавого Собора, авторитет которого был очень велик, говорилось о двуперстном знамении (двух пальцах, символизировавших два естества во Христе Иисусе) и двойном Аллилуйя. Это дало повод защитникам старых русских текстов усомниться в истинности греческих исправлений и ссылаться в своих утверждениях на соборное постановление. К тому же Русь мыслилась последним православным царством (Москва – III Рим, четвертому не бывать), а сверять книги предлагалось по рукописям греков, бывших под властью турок.

В 1654 году патриарх Никон собрал в Москве Собор, который принял все его исправления, а в 1655 г. они были одобрены восточными патриархами. На Соборе 1666 года все, не признавшие новых книг и исправлений и защищавшие старые обычаи в обряды, были преданы проклятию, которое было отменено только в XX веке. Оно вызвало глубокий раскол в русском народе.

Кротким, благоразумным правлением отец Алексея Михайловича, Михаил Федорович , достиг той цели, для которой государственные чины призвали его на царство: прекратив все споры за московскую корону, примирив партии, враждовавшие внутри отечества, восстановив власть закона, он утвердил свою династию, так что, казалось, не было перерыва между поколением Ивана Калиты и домом Романовых. Главный вопрос был решен, но к началу царствования Алексея Михайловича многое оставалось еще неоконченным: продолжительные войны, истощив казну, вынудили правительство ввести разные налоги, обременительные для низших сословий, со всех произведений, сельских и городских, взимались тягостные пошлины в разных видах, установлены откупы, обогащавшие не столько казну, сколько людей частных высшего сословия. Вкрались, сверх того, многочисленные злоупотребления: люди знатные, пользуясь прежними неустройствами, закрепили за собой целые слободы и посады в городах, избавили их от общественных повинностей и дали им средства отбить промыслы у других городских обывателей. Значительные поместья перешли, вопреки постановлениям прежних государей, в ведение монастырей и, подобно отчинам боярским, пользовались многими выгодами, которых не имели земли государственные. При многочисленных изъятиях, при разных льготах, дарованных частным лицам и обществам, не было равенства ни в платеже податей, ни в суде и расправе. Купечество в первые годы Алексея Михайловича роптало явно на гостей иноземных, присвоивших исключительное право беспошлинной торговли и захвативших в свои руки всю внутреннюю промышленность. В кругу людей знатных наконец обнаруживался дух вражды по расчетам местничества. Одним словом, хотя прежние партии замолкли, дух мятежа исчез и все сословия изъявляли беспредельную преданность к дому Романовых, но по стечению обстоятельств внутри государства господствовало общее неудовольствие.

Там Никон единственно по внушению оскорбленного самолюбия говорил смело про двор, про царицу. Этого мало: в пылу негодования он написал оскорбительное для самого Алексея Михайловича письмо к греческим первосвятителям. Дерзкие речи его были доведены до сведения царя; письмо перехвачено. Многочисленные враги Никона, светские и духовные, спешили очернить его. Патриарх легко мог бы возвратить утраченную милость доброго государя, если бы изъявил смирение. Вместо того он стал действовать еще высокомернее, торжественно проклинал врагов и, самовольно явившись в Москве, невзирая на прежнее отречение от патриаршего престола, спорами с сановниками царя Алексея в Успенском храме произвел столь сильное впечатление в народе, что надлежало опасаться серьезных беспорядков, обыкновенных в тогдашнее время. Уже возникала соблазнительная распря о пределах власти царской и патриаршей. Алексей Михайлович постиг всю опасность и спешил подавил зло в самом начале – он просил вселенских патриархов рассудить его с Никоном. Первосвятители Александрийский и Антиохийский прибыли в Москву, нарядили суд и на торжественном соборе (1666–1667) из светских и духовных чинов признали Никона виновным в оскорблении царской особы, в излишнем властолюбии, в непристойных поступках: он был лишен сана и сослан в Белозерский Ферапонтов монастырь в звании монаха. (После кончины Алексея Михайловича Никон был переведен в Кириллов монастырь, откуда новый царь Федор Алексеевич дозволил ему возвратиться в Воскресенский. Никон умер на дороге туда, в Ярославле, в 1681 году.) Неблагоразумные поступки Никона озаботили Алексея Михайловича на целых три года, и именно в то время, когда внешняя политика требовала всего внимания государя. Обязанный успехами первой войны с Польшей личному предводительству, устранявшему все споры о местничестве, царь Алексей теперь не решался отлучаться из Москвы и вести войска свои к победам.

Андрусовский договор 1667

Занятые внутренними неустройствами, русские и поляки вели войну слабо и неоднократно предлагали мир. Переговоры тянулись целых три года и, вероятно, при неуступчивости обеих сторон продлились бы еще несколько лет, если бы вмешательство Турции в дела Малороссии не ускорило развязки. Поводом к тому было безрассудное честолюбие правобережного гетмана Дорошенко. С 1665 года Малороссия разделялась Днепром на две половины: левая сторона, признавая гетмана Брюховецкого, была в подданстве России; правая, избрав вождем Чигиринского казака Петра Дорошенко, находилась в зависимости от Польши. Оба гетмана, по обыкновению, питали непримиримую ненависть и старались вытеснить друг друга. Брюховецкий, в надежде удержаться помощью России, ублажал московский двор, принял сан боярина, женился на дочери Шереметева, допустил наместникам Алексея Михайловича наложить поголовную подать на казаков. Дорошенко стремился к иной цели другими путями: решительнее всех предшественников считая возможным самобытное существование Малороссии в виде отдельного государства, неподвластного ни Польше, ни царю Алексею, по примеру Молдавии и Трансильвании, он успел взволновать казаков мечтой о полной независимости. Мужество в боях, пылкий нрав, увлекательный дар слова, порывы к необузданной воле, все согласовалось с тогдашним расположением умов, и казаки привыкли смотреть на Дорошенко как на второго Богдана Хмельницкого. Вооружая против себя и Россию и Польшу, для вернейшего успеха он обратился с просьбой к султану принять Малороссию в покровительство Порты. Султан, занятый войной в Кандии, не хотел развлекать своих сил, однако же обещал прислать войско. Переговоры Дорошенко не могли укрыться ни от московского двора, ни от варшавского. Предугадывая грозу и не видя надежды удержать Малороссию, Казимир спешил примириться с Алексеем Михайловичем. Договор был заключен (1667) в Андрусове на следующих условиях: 1) прекратить неприязненные действия на 13 лет 6 месяцев, между тем условиться о вечном мире; 2) Смоленску и Северскому княжеству остаться за Россией; 3) Полоцк, Витебск и города южной Лифляндии, занятые русскими войсками, возвратить Польше; 4) Малороссию разделить на две половины: полкам на левой стороне Днепра быть под властью Алексея Михайловича, на правой в зависимости от Польши; 5) Киев возвратить Польше через два года; 6) запорожцам состоять под покровительством обеих держав с обязанностью оберегать пределы их от татар и турок.

Андрусовский договор , избавив Россию от тягостной войны с Польшей и доставив ей значительные выгоды, из которых главнейшей было расширение пределов ее по самый Днепр, не успокоил Малороссии. Казаки с горестью услышали, что государь отказался от Заднепровской Украины, что самый Киев должен быть возвращен полякам. (Неточное исполнение поляками Андрусовского договора побудило Алексея Михайловича удержать Киев. Варшавский двор, после многократных домогательств, отказался от него в 1686 году.) Более всего не нравились условия договора честолюбивому Дорошенку и митрополиту Иосифу Тукальскому: первый помышлял о господстве над всей Малороссией; второй опасался прежнего гонения православной церкви униатами. Ропот распространился и по Русской Украине, где носилась молва, поддерживаемая Нежинским епископом Мефодием, что двор Алексея Михайловича ведет переговоры с варшавским об уступке Польше всей Малороссии. Дорошенко восстал явно против условий Андрусовского договора, объявил Казимиру, что ни он, ни казаки не хотят слышать о повиновении Польше, что полякам не владеть Киевом, и предложил царю Алексею принять его в подданство со всей Малороссией, как было при Хмельницком. Алексей Михайлович советовал ему смириться. Дорошенко восстал и на Россию как союзницу ненавистной Польши, склонил на свою сторону Брюховецкого надеждою турецкого покровительства и коварным обещанием признать его гетманом всей Малороссии. Брюховецкий рад был случаю избавиться от русских воевод, которых Алексей Михайлович назначил наместниками в малороссийские города, произвел всеобщий мятеж в подвластной ему Украине и спешил встретить, как друга, хитрого Дорошенка, который велел его схватить и предать в жертву разъяренной черни, а сам провозгласил себя гетманом всей Малороссии, независимым от Польши и России.

Восстание Разина

Никогда не было в Малороссии столь ужасного волнения. Оно отозвалось на Дону и по Волге. Буйные головы запорожские, вероятно, подстрекаемые Дорошенко, с намерением развлечь наши силы пробрались на Дон, возмутили там целые станицы, которые правительство Алексея Михайловича старалось унять от грабежей, провозгласили атаманом удалого казака донского Степана Разина и бросились к берегам Волги, где этот злодей за несколько лет перед тем испытал удачу разбоя. В 1668 году Разин ограбил окрестности Астрахани и, разорив несколько городов персидских при Каспийском море, едва не вооружил на Россию шаха, но потом получил прощение. Предводительствуя сильным скопищем, Разин взял приступом Царицын и Астрахань, распустил молву, что защиты его ищет мнимый сын Алексея Михайловича, царевич Алексей, с патриархом Никоном, что он идет освободить крестьян от помещиков, и взволновал все Приволжье. Саратов сдался мятежнику, который с 200 000 шел уже к Нижнему Новгороду, ознаменовав свой путь неописуемыми злодействами. В Астрахани от руки воровских казаков соратника Стеньки, Василия Уса , погиб смертью мученика митрополит Иосиф.

Волнение южных и восточных пределов могло быть для России и Алексея Михайловича тем опаснее, что султан турецкий уже собирал войска для поддержания Дорошенка. Благоразумные меры правительства прекратили неустройства прежде, чем турки появились в Малороссии. Спокойствие в Украине было восстановлено без труда: государь уверил обитателей ее, что он не предаст их полякам. Дорошенко же союзом с неверными возбудил против себя негодование и должен был удалиться за Днепр; казаки охотно согласились признать гетманом полковника Многогрешного, усердно преданного престолу. Долее упорствовали сообщники Разина, но мужественная оборона Симбирска боярином Шереметевым остановила распространение мятежа по Волге, а деятельность других воевод Алексея Михайловича, разбивавших отряды Разина по частям, в особенности боярина Милославского, овладевшего Астраханью, так ослабила злодея, что он был выдан правительству и получил достойную казнь. Строгость наказания усмирила Дон и Приволжье.

Борьба с турками

Между тем гроза, которую и царь Алексей, и Польша равно старались отклонить, разразилась в Заднепровской Украине, не коснувшись наших пределов. Ненависть обитателей ее к польскому владычеству обнаружилась с такой силой, что, утратив надежду на присоединение к России, они решились признать покровителем своим лучше турецкого султана, чем польского короля, и охотно стекались под знамена Дорошенка, видя в нем единственного избавителя от ненавистного ига. Магомет IV спешил воспользоваться столь благоприятными обстоятельствами в надежде утвердить свою власть не только в Малороссии, но и в Польше, где царствовала всеобщая анархия, по случаю отречения Казимира от престола. Многочисленное войско турецкое под личным предводительством султана со всей крымской ордой вступило в польские пределы. Падение Каменца Подольского, осада Львова и опустошение многих городов до того устрашили преемника Казимира Михаила Вишневецкого, что, опасаясь потерять все королевство, он предложил султану мир и согласился на весьма тягостные условия: договором в Бучаче король обязался платить туркам ежегодно дань и уступить им Малороссию. Правда, варшавский сейм, по удалении Магомета, считавшего войну конченной, не подтвердил Бучачского договора, и польский полководец Ян Собесский, возобновив войну, разбил неприятелей под Хотином. Но полякам не удалось вытеснить турок из занятых ими городов в Польской Украине. Началась жестокая борьба.

Заднепровская Малороссия, осыпанная пеплом городов, облитая кровью несчастного народа, неоднократно обращалась к царю Алексею Михайловичу с убедительной просьбой спасти ее от турок и поляков. Государь, уже недовольный Польшей за неоднократное нарушение Андрусовского договора, за явную неприязнь, за упорное уклонение от вечного мира, вознегодовал на нее еще более после того, как слабое правительство ее, постоянно утесняя казаков, допустило туркам вмешаться в дела Малороссии. Очевидно было, что султан, овладев Польской Украиной, не оставит в покое и Русской. Безопасность государства обязывала Алексея Михайловича принять участие в стране, которая так усердно желала быть ему подвластной и которую польский король так равнодушно предал в добычу туркам. В 1674 году царь Алексей объявил заднепровским казакам, что он согласен принять их в подданство. Все десять полков, находившихся за Днепром, с радостью присягнули ему, оставили Дорошенка и признали гетманом всей Малороссии Самойловича.

Утверждая свою власть за Днепром, Алексей Михайлович предвидел, что ни король, ни султан, не оставят его спокойным обладателем. Он не страшился войны с обоими совместниками и ревностно готовил свои меры. Но смерть пресекла его жизнь в то самое время, когда надлежало решить и участь Малороссии и запутанные отношения России к Польше и Турции.

Введение…………………………………………………………………………...3

1. Царь Алексей Михайлович и Никон до начала церковной реформы.…………………….………………………………………....................4

1.1 Царь Алексей Михайлович……………………………………………........4

1.2 Никон…………………………………………………………………….........5

1.3 Знакомство Алексея Михайловича и Никона…..…………………….........6

1.4 Единство духовной и светской власти…….………………………………...8

2. Зарождение противоречий между Алексеем Михайловичем и Никоном ……………………………………………………………………………………11

2.1 Подготовка церковной реформы………………………………………….11

2.2 Церковная реформа………………………………………………………...12

3. Разрыв отношений между двумя государями…………………..………..15

3.1 Охлаждение отношений между царём и государем……………………..15

3.2 Окончательный разрыв отношений………………………………….........19

3.3 Возвращение и низвержение государя..………………………………….26

3.4 Разрешение спора двух государей………………………………………...29

Заключение…………………………………………………………………….....34

Список используемой литературы……………………………………………...35

Введение

На протяжении почти всей своей многовековой истории Россия оставалась и остаётся по сегодняшний день носительницей православной истории, культуры. Несмотря на то, что страна многонациональна и в ней уживаются разные религии и вероисповедания, приоритетной для русского народа является христианская религия. Все правители государства, начиная с Владимира Святого, были православными, русский народ не мыслил свою жизнь без церкви, без религии, он верил, что так будет всегда. Но в 20 веке, когда в стране установилась власть большевиков, и наше государство было объявлено атеистическим, христианская религия пришла в упадок, произошёл разрыв отношений между светской и духовной властью, начались гонения на верующих. Сейчас, в 21 веке, когда Россия возобновляет многовековые духовные традиции, и православная религия вновь входит в жизнь русского народа, особенно важно знать, понимать и ощущать её историю, развитие, чтобы снова не повторить ошибок прошлого.

Проблемы светской и духовной власти, поднимаемые в данной работе, были актуальны для России в любой период её исторического развития. По каким законам жить? Подчиняться правовым нормам или же следовать канонам церкви? Каждый человек самостоятельно выбирает свой путь. Но что, если этот выбор ложится на плечи целого государства?

Объектом изучения в данной работе является спор, возникший между царём Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном. Предметы изучения: установление причин начавшегося спора, анализ конфликта, раскрытие личности царя и патриарха (для понимания поступков, совершённых ими в период разногласий), а также установление итогов и последствий этих противоречий. Более того, следует раскрыть на просто тему противоборства двух правителей (светского и духовного), но и показать при этом отношение к этому вопросу народа, его реакцию на происходящее.

Структура данной работы такова: введение, далее следуют разделы; первый раздел называется «Царь Алексей Михайлович и Никон до начала церковной реформы», в нём раскрываются биографии государя и патриарха, описывается их встреча, далее следует раздел «Зарождение противоречий между Алексеем Михайловичем и Никоном», в котором выявляются причины начавшихся разногласий, затрагиваются проблемы церковной реформы, непосредственно повлиявшие на конфликт. Последний раздел «Разрыв отношений между двумя государями» содержит детальное описание процесса охлаждения и разрыва отношений между царём и патриархом, далее следует заключение, подводящее итог проделанной работе, последним в структуре является список используемой литературы.

1. Царь Алексей Михайлович и Никон до начала церковной реформы

1.1 Царь Алексей Михайлович

Царь Алексей Михайлович «Тишайший» (19.03.1629 – 29.01.1676).Царь всероссийский, сын Михаила Фёдоровича Романова от второго брака с Евдокией Лукьяновой Стрешневой. До пяти лет воспитывался по старинным московским обычаям, под надзором нянек. Затем воспитателем юного царевича был назначен боярин Б.И.Морозов, человек для своего времени эрудированный, который способствовал обучению будущего самодержца не только грамоте, но и почитанию древнерусских обычаев. На четырнадцатом году жизни Алексея Михайловича торжественно «объявили как наследника народу» (В.Ключевский), а на шестнадцатом он, лишившись отца и матери, вступил на московский престол.

В первые годы своего царствования государь находился под влиянием своего воспитателя, боярина Бориса Морозова, злоупотребления властью которого способствовали всколыхнувшему 25 мая 1648 г. Москву «соляному» бунту, тогда Алексей Михайлович с трудом спас своего наставника.

Во всех делах и начинаниях царь продолжал, с одной стороны традиции старой Руси, с другой – вводил новшества. Именно при нём в Россию стали приглашаться на службу иноземцы. Большое значение государь придавал распространению новой для России светской культуры, образования.

Алексей Михайлович отличался самыми примерными личными качествами, был добродушен до такой степени, что получил прозвище «тишайший», хотя по вспыльчивости нрава позволял себе грубое обращение с придворными, но для того периода времени это было почти нормой. Царь был чрезвычайно благочестив, любил читать священные книги, ссылаться на них и руководиться ими; никто не мог превзойти его в соблюдении постов. Чистота его нравов была безупречна: он был примерным семьянином, превосходным хозяином, любил природу и был проникнут поэтическим чувством, которое видно как в многочисленных письмах, так и в некоторых его поступках. В правление Алексея Михайловича особенное развитие получили церковная и придворная обрядности, которые при государе осуществлялись с особенной точностью и торжественностью. Несмотря на превосходные качества этого государя как человека, он был неспособен к управлению: всегда питал самые добрые чувства к своему народу, всем желал счастья, везде хотел видеть порядок, благоустройство, но для этих целей не мог ничего вымыслить иного, как только положиться во всём на существующий механизм приказного управления. Считая себя самодержавным и ни от кого не зависимым, царь был всегда под влиянием то одних, то других; безукоризненно честных людей около него было мало, а просвещённых и дальновидных ещё меньше. Поэтому правление Алексея Михайловича представляет в истории печальный пример, когда под властью вполне хорошей личности строй государственных дел шёл во всех отношениях как нельзя хуже.

1.2 Никон

Патриарх Никон, один из самых крупных, могучих деятелей русской истории, родился в мае 1605г., в селе Вельеманове, близ Нижнего Новгорода, от крестьянина по имени Мины, и наречён в крещении Никитой. Мать умерла вскоре после его рождения. Отец Никиты женился второй раз, но брак этот не принёс счастья, мачеха невзлюбила пасынка, часто его била и морила голодом. Когда мальчик подрос, отец отдал его учиться грамоте. Книги увлекли Никиту. Выучившись читать, он захотел изведать всю мудрость божественного писания. Он отправляется в монастырь Макария Желтоводского, где продолжает изучение священных книг. Здесь с ним случилось событие, глубоко запавшее ему в душу. Однажды, гуляя с монастырскими служащими, он встретил татарина, который во всём околотке славился тем, что искусно гадал и предсказывал будущее. Гадатель, посмотрев на Никона, сказал: «Ты будешь великим государем над царством российским!»

Вскоре у Никиты умирает отец, оставшись единственным хозяином в доме, он женится, но церковь и богослужение неудержимо влекут его. Будучи человеком грамотным и начитанным, Никита начал искать себе место, и через некоторое время был посвящён в приходские священники одного села. Ему тогда было не более 20 лет. Семья у Никиты не сложилась – умерли все дети, рождённые в браке. Он принимает это за небесное указание, повелевающее ему отрешиться от мира. Будущий патриарх уговорил жену подстричься в московском Алексеевском монастыре, а сам ушёл на Белое море и подстригся в Анезерском ските под именем Никона. Как оказалось, жизнь в ските была довольно трудная, братия жила в отдельных избах, раскинутых по острову, и только в субботу сходилась в церковь, богослужение длилось целую ночь, с наступление дня совершалась литургия. Над всеми был начальный старец по имени Елеазар. Несмотря на все трудности, Никон вместе Елеазаром совершил поездку в Москву за сбором милостыни на построение церкви. По приезду в скит между ними произошёл разлад, и Никон отправляется в Кожеозёрскую пустынь, находившуюся на островах Кожеозера. Он поселился на особом озере, отдельно от братии. Спустя некоторое время, Никон стал игуменом.

1.3 Знакомство Алексея Михайловича и Никона

На третий год после своего поставления, в 1646г.Никон, отправившись в Москву, явился с поклоном молодому царю Алексею Михайловичу. Царю до такой степени понравился кожеозерский игу­мен, что он велел ему остаться в Моск­ве, и, по царскому желанию, патриарх Иосиф по­святил его в сан архимандрита Новоспасского мо­настыря. Место это было особенно важно, и архи­мандрит этого монастыря скорее, чем многие дру­гие, мог приблизиться к государю: в Новоспас­ском монастыре была родовая усыпальница Рома­новых; набожный царь часто ездил туда молиться за упокой своих предков и давал на монастырь щедрое жалованье. Чем более беседовал царь с Никоном, тем более чувствовал к нему располо­жение. Алексей Михайлович приказал архимандриту ездить к нему во дворец каждую пятницу. Никон, пользуясь расположением государя, стал просить его за утесненных и обиженных; это очень понравилось царю.

Алексей Михайлович еще более пристра­стился к Никону и сам дал ему поручение прини­мать просьбы от всех, кто искал царско­го милосердия и управы на неправду судей; и архимандрит беспрестанно осаждали такие просители не только в его монастыре, но даже на дороге, когда он ездил из монастыря к царю. Всякая правая просьба в скором времени исполнялась. Никон приобрел сла­ву доброго защитника и всеобщую лю­бовь в Москве, он становится видным духовным деятелем.

Введение.

В 1613 году состоялся Земский собор, на котором должны были избрать царя. Претендентами на престол были польский королевич Владислав, сын шведского короля - Филипп, Иван – сын Марины Мнишек и Лжедмитрия II , представители знатных московских боярских фамилий. Царём был избран Михаил Фёдорович Романов.

Новый царь был сыном Филарета, умевшего во время смуты поладить с Лжедмитрием I , и Василием Шуйским, и с тушинцами. Представителей противоборствующих группировок устраивала и молодость Михаила. Наконец, Романовы были косвенно связаны со старой династией через первую жену Ивана Грозного.

Россия отстояла свою независимость, но понесла серьёзные потери. Хозяйство страны было разорено.

Смутное время всегда вызывало споры среди историков. Ряд исследователей полагает, что некоторые эпизоды смуты таили возможности альтернативного развития для России. Многие историки указывают, сто национальная консолидация, позволившая отразить иноземные вторжения, была достигнута на консервативной основе, что надолго отложило остро необходимую стране модернизацию. Но как бы ни было, но именно в этот период на арене появляются народные массы: первой крестьянской войне под предводительством Болотникова идёт вслед крестьянская война под предводительствомСтепана Разина.[ 5, с. 84 – 85]

Никон, патриарх Московский (в миру Никита Минич). Родилсяв 1605 году, в семье крестьянина с. Вальдеманово (Княгининского уезда, Нижегородской губернии). В детстве много вытерпел от ненавидевшей его мачехи и рано при-учился полагаться на самого себя. Случайно попадавшие в его руки книги пробу-дили в нём жажду знания, и он юношей ушёл в Макарьев Желтоводский мона-стырь. Через несколько лет он стал священником в соседнем с его родиной селе, а оттуда перешёл, по просьбе пленившихся его служением московских купцов, в Москву. Потрясённый смертью всех своих детей, он убеждает жену уйти в монастырь, а сам на Белом озере, в Анзерском скиту, принимает монашество под именем Никона. В 1642 году Никон переходит в Кожеозёрскую пустынь и вскоре становится её игуменом.

С 1646 года он делается известным Алексею Михайловичу, по желанию которого вскоре назначается архимандритом московского Новоспасского монастыря. В 1648 он уже митрополит Новгородский. В Новгороде Никон приобретает широкую популярность своими проповедями, заботами о церковном благочинии и благотворительностью. Во время бунта 1650 года он с риском для собственной жизни пытается преданием проклятию и личными увещаниями восстановить порядок. С этого времени царь в своих письмах к Никону уже начинает его называть «возлюбленником своим и содружебником». В 1652 Никон перевозит в Москву из Соловецкого монастыря мощи святого митрополита Филиппа, замученного Иваном Грозным. Во время этой поездки умирает в Москве патриарх Иосифы, и Никон избирается его преемником.

Царя и патриарха связывала настоящая дружба. Ещё Новоспасским архимандритом Никон каждую пятницу ездил к царю во дворец, и они подолгу засиживались за откровенной беседой; царь и сам нередко навещал архимандрита. Когда Никон стал патриархом, царь иногда целые дни проводил с ним в его загородных монастырях. Впечатлительные и порывистые, с преобладающими практическими наклонностями и с очень развитыми эстетическими вкусами, они тем больше могли давать друг другу, что за одним чувствовалось преимущество житейского опыта и решительного характера, за другим – душевной мягкости и чуткости. Выдвинутый царём, Никон и в глазах общества являлся желательным кандидатом на патриарший престол ввиду важных задач, стоявших тогда перед церковной властью.

Соединяя необыкновенный ум с возвышённым духом и непоколебимою твёрдостью воли , Никон обладал чудною нравственною силою, влиянию которой невольно подчинялось всё окружающее. Доказательством служат, с одной стороны, безусловная к нему преданность большей части его приближённых, любовь народа, привязанность и неограниченная доверенность царя; с другой стороны -мелкие козни царедворцев, не находивших средств действовать прямо против громадной личности, перед которою все враги являются какими – то пигмеями. Значение, которым облекал его государь, возбуждало зависть в боярах: Никон имел многочисленных врагов при дворе . Вполне сознавая своё превосходство перед другими, он любил им пользоваться, старался ещё больше возвысить патриаршую власть, вооружался против всякого нарушения её прав. Суровый до излишества нрав, взыскательный надзор над поступками не только духовных, но и светских сановников, высокомерия Патриарха оскорбляли многих. Громко укорял он в церкви, в присутствии самого государя, бояр, подражавших некоторым обычаям Запада. К духовенству был неумолимо строг, не щадил даже святителей: так, Коломенского епископа Павла, дерзнувшего противиться исправлению церковных книг, отрешил без суда соборного от епархиии подверг заключению. Он восставал и против монастырского приказа, учреждение которого представлялось стеснительным для патриаршей власти, особенно когда распоряжения его стали касаться не одних церковных имений, но и духовных лиц ; не любя щадить врагов своих, нередко предавал проклятию.

Немаловажную роль в этом деле играли, без сомнения, и другие обстоятельства: ненависть приверженцев раскола к смелому исправителю книг, особенно же происки царедворцев. Но они не были главною, тем не менее, единственною причиною: вражда бояр только подала повод к первым несогласиям между царём и Патриархом и вместе с неуступчивостью и раздражительностью Никона уничтожила впоследствии возможность примирения.

Перемена отношений между царём и патриархом сделалась особенно заметною по возвращении царя из второго (ливонского) похода в 1658 году. Во время отсутствия государя власть Никона естественно усилилась; нет сомнения, что в это время и характер царя сделался независимее, по крайней мере относительно Никона: без него уже привыкли обходиться. Теперь, при новой встрече, действительно должны были яснее обнаружиться тёмные стороны характера строгого первосвятителя, на которые прежде царь необращал внимания или смотрел со снисходительностью друга. Тем не менее едва ли в это время Алексей Михайлович приобрёл настолько твёрдости характера, чтобы действовать с полной самостоятельностью, - его натура была слишком мягка для этого. Почувствовав насколько решимости, чтобы выйти из – под влияния Никона он в то же время весьма легко подчинился другим влияниям, и должно сказать, этим последним, собственно, и был обязан тем, что шёл дальше и дальше в разлад со своим прежним другом. Дружеских бесед за трапезою уже не было, не было искренних совещаний о делах с другом – первосвятителем. Если бы добрый царь и Патриарх откровенно объяснились между собою, прежнее дружество ожило бы снова. Но царь по природе своей и по прежним отношениям к Патриарху не мог решиться на прямое объяснение, на прямой расчёт с Никоном; он был слишком мягок для этого и предпочёл бегство; он стал удаляться от Патриарха. Никон заметил это и по природе своей и по положению, к которому привык, не мог идти на прямое объяснение с царём и вперёд сдерживаться в своём поведении. Холодность и удаление царя, прежде всего, раздражали Никона, не привыкшего к такому обращению; он считал себя обиженным и не хотел смириться до того, чтобы искать объяснения и мерами кротости уничтожить нелюбье в самом начале. По этим побуждениям Никон также удалился и тем давал врагам своим полную свободу действовать, всё более и более вооружать против него государя. Так, вскоре по возвращении царя из похода отношение двух друзей сделались очень натянуты; надобно было ожидать взрыва накопившихся в том и другом неудовольствий. Враги Никона сторожили удобную минуту, чтобы подложить искру и зажечь вожделённую для них вражду между царём и Патриархом. Благоприятный случай к тому представился скоро.

Большую тревогу среди преданных церкви людей вызывали тогда общая распущенность нравов, отражавшаяся и на духовенстве, и разнообразные погрешности в богослужебном чине. Ещё при патриархе Иосифе, с целью упорядочения церковной жизни, образовался в Москве кружок «ревнителей» с царским духовником Стефаном Вонифатьевым во главе, получивший большое влияние на церковные дела. Воззрение ревнителей разделял и Никон, сблизившийся лично с некоторыми из них; в духе их воззрений он действовал на новгородской кафедре, и его кандидатура в патриархе встретила с их стороны энергичную поддержку. Сам царь, примыкая к ревнителям в общей постановке задачи, имел, однако, особый взгляд на способ её осуществления, так как склонен, был придавать церковной реформе политическое значение. Воскрешая забытую идею о Москве как центре вселенского православия - идею, предполагавшую подчинение московскому государю всего православного Востока, и вместе с тем имея в виду прочнее закрепить за Москвой присоединявшуюся к ней Украину, Алексей Михайлович считал необходимым тесное единение русской церкви с греческой и малороссийской, а оно, по его мнению, могло быть достигнуто путём согласования русской церковной практики с греческими образцами. Это задание, несомненно, было поставлено будущему патриарху и принято им, причём Никону пришлось изменить свой первоначальный отрицательный взгляд на православие греков. Со своей стороны, и Никон приносил на патриарший престол собственную программу, далеко выходившую за рамки обрядовых вопросов. По установившемуся в Москве ранее порядку церковное управление находилось под постоянным и непосредственным надзором государственной власти: царь назначал и смещал патриархов, созывал духовные соборы, направлял их деятельность, даже изменял их решения, а иногда и сам издавал церковные законы. Никон считал такой порядок ненормальным и находил необходимым освободить церковь от господства над ней светской власти, даже вовсе устранить её вмешательства в церковные дела. В то же время он представлял себе организацию церковной власти по аналогии с государственной и вместо царя хотел видеть во главе церкви патриарха, обличённого такими же неограниченными полномочиями. Может быть, предвидя своё избрание и возможность борьбы в дальнейшем, и торжественное перенесение мощей святого Филиппа устроил для того, чтобы примером из жизни Грозного предостеречь своего царственного друга от нового конфликта между царской и духовной властью. Упорными отказами от звания патриарха Никон заставил царя на коленях умолять его принять патриарший сан и дал соглашение лишь после того, как все присутствовавшие в церкви, в том числе царь и бояре, поклялись, что будут во всём беспрекословно слушать его как «архипастыря и отца верховнейшего».

Первым важным распоряжением Никона и, вместе с тем, началом реформы было предписание (в 1653 году) «творить в церкви» вместо «метаний на колену» поклоны «в пояс» и креститься «тремя персты». Это распоряжение, нечем не мотивированное и шедшее в разрез с постановлением стоглавого собора, вызвало резкий протест среди более энергичных представителей тогдашнего духовенства (Неронов, Аввакум, Логгин и т.д.), принадлежавших к числу «ревнителей», но не допускавших насильственной ломки старинного православного обряда. Расправившись своей властью со своими прежними друзьями - одних отправив под присмотр, других подвергнув расстрижению, - Никон дальнейшие свои мероприятия решил проводить уже не единолично, а через духовный собор. Созванный им в 1654 году собор объявил, согласно указаниям патриарха, целый ряд русских церковных чинов «нововводными», а русские служебники, их содержавшие, испорченными и подлежащими исправлению «против старых харатейных (т. е. русских же) и греческих книг». Этим своим постановлением собор в принципе признал возможным заблуждение для самой русской церкви в её богослужебной практике и непогрешимым образом для неё провозгласил практику церкви греческой, с той лишь оговоркой, что этот образец дан не в новых, а в старых греческих книгах. Принятыесобором положениязадевали национальное чувство русского человека, привыкшего видеть в своей церкви единственную опору правой веры и благочестия; но для Никона они являлись исходными пунктами всей реформы, и потому он настаивал на их признании, подвергнув суровому наказанию выступившего на соборе с возражениями коломенского епископа Павла. Образ действий Никон усилил сопротивление его противников. Соглашение между ними стало тем менее возможным, что обе стороны исходили, по существу, из одинаковых принципиальных взглядов: по недостатку богословского образования обе придавали обрядам существенную важность в деле веры, не отличая их от догматов, и потому не могли сойтись на компромиссе. Желая опереться в завязавшейся борьбе на высший авторитет, Никон, согласно с соборным постановлением, предложил на решение константинопольского патриарха Паисия спорные вопросы церковной практики, касавшиеся главным образом обрядовых особенностей русской церкви. Паисий в ответной грамоте, разъясняя действительное значение обряда, давал понять законность обрядовых различий между поместными церквями, но Никон не оценил этой мысли греческого патриарха и истолковал его ответ как полное одобрение своим начинаниям. Намеченная программа стала им осуществляться ещё до получения грамоты Паисия. В 1655 году был переведён при содействии приезжавшего тогда в Москву антиахийского патриарха Макария греческий служебник, содержавший значительные отклонения в чинах от старых русских, и представлен созванному в том же году собору, членами которого и был формально одобрён, одними – из подобострастия, другими – из страха перед патриархом. Вслед за тем исправлены были и другие церковные книги, причём, в отступлении от соборного постановления 1654 года, за основу принимался справщиками текст новых греческих книг, изданных в Венеции, и только проверялся, где было можно, по старым спискам. Сам Никон, не зная греческого языка, не мог руководить книжным исправлением; по мнению (довольно спорному) Н. Ф. Каптерева, он думал, что он производится по старым греческим книгам. Зато он лично изучал, на примере бывших в Москве греческих иерархов, греческие церковные чины и обряды и, соответственносвоим наблюдениям, исправлял русскую церковную практику.

По мере того как расширялся круг нововведений, росло и противодействие реформе. Избрав с самого начала средством реформы власть патриарха, Никон вынужден был идти по этому пути всё дальше и дальше. Захваченный своим темпераментом борца, он всё охотнее применяет крутые меры, нередко теряя самообладание: чтобы больнее поразить своих противников, он предаёт торжественному проклятию особенно ревниво относившиеся ими двоеперстие, усиливает репрессии по отношению к отдельным лицам; на возражения, даже на ссылки из жизни святых, отвечает грубыми несдержанными выходками, отозвавшись, однажды о св. Евфросине Псковском: «вор де б… с… Евфросин!». Самый процесс борьбы начинает заслонять перед ним ту задачу, из которой борьба возникла. положение становится трагическим, когда Никон теряет уверенность в правильности начатого дела. ход реформы и вызванные ею споры заставляют Никона глубже вдуматься в обрядовую сторону веры и постепенно изменяют его взгляды на этот предмет; в 1658 году он уже открыто признает равноправность старых и новых, русских и греческих, книг и обрядов, заявив, Неронову о служебниках: «обои де добры (старые и новые), все де равно, по каким хочешь, по тем и служишь»; он даже начинает допускать двоеперстие наряду с троеперстием. Но с этим вместе исчезал предмет, за который поднята была борьба, и перед Никоном оставался только голый факт вызванных реформой раздражения и ненависти. В одном лишь отношении реформа могла дать ему удовлетворение: если не по замыслу, то в исполнении она была делом церковной власти, и светская власть являлась только пособницей патриарха. Но как раз в критическое для Никона время перелома ему наносится удар и с этой, принципиальнонаиболее важной для него, стороны. [ 4, с. 269 – 287]

Никон хорошо понимал, что его власть в церквидержалась на дружбе к нему царя. По отношению к его главной задаче это значило, что он должен был создать для церкви независимое от царской власти положение, пользуясь в то же время поддержкой этой самой власти. Не видно, чтобы Никон искал опоры в обществе или, по крайней мере, в церковной иерархии: против такого предположения говорило бы уже давление, которому подвергались с его стороны созывавшиеся им духовные соборы. Скорее можно думать, что Никон рассчитывал обеспечить независимость церкви путём укрепления своей личной независимости. Такой смысл могла иметь обнаруженная им хозяйственная предприимчивость: Никон сильно расширил патриаршую область припиской к ней земель, принадлежавших другим кафедрам (14 монастырей и около 500 приходов), и, сверх того, из купленных им и пожалованных царём земель составил значительные личные владения, в пределах которых завёл обширное хозяйство и устроил три монастыря (Воскресенский, Иверский, Крестовый), обстроенные подобно крепостям. Это был своего рода удел, где патриарх являлся полным государем. На время Никон достиг своей цели: он пользовался в церкви неограниченными полномочиями. Царь предоставил на полное его усмотрение назначение епископов и архимандритов; воля патриарха была фактически последней инстанцией во всех церковных делах. Царь не решался даже ходатайствоватьперед ним об отмене того или другого решения: «я боюсь патриарха Никона, - говорил он, - может случиться, что он отдаст мне свой посох и скажет:возьми его и правь сам монахами и священниками;я не мешаю тебе в управлениивоеводами и воинами,зачем же ты идёшь мне наперекор в управлении монахами и попами?». Всяпатриаршая область была изъята и в гражданских делах из ведения Монастырского приказа. «Государевы царёвы власти уже не слышат» - характеризовал создавшиеся в церкви положения один из противников Никона (Неронов). Власть патриарха казалась ещё более прочной и обширной вследствие и огромного значения, каким он пользуется в государственных делах. Во время польско-литовских походов (1654 – 1656) Алексея Михайловича Никон оставался заместителем царя в Москве. К нему на утверждение поступали важнейшие государственные дела, причём в формуле приговоров имя Никона ставилось на месте царского: «святейший патриарх указал и бояре приговорили». От государева и своего имени он объявляет распоряжение приказом и рассылает грамотык воеводам по делам гражданского и даже военного правления. Бояре ежедневно обязаны были являться к патриарху на совет; по словам Павла Алеппского, «опоздавшие на приём бояре должны были ждать в сенях, иногда на сильном холоде, пока патриарх не давал особого приказа войти»; при входе в палату они должны были кланяться ему в землю, сначала все вместе и потом ещё раз – каждый в отдельности, подходя к благословению. С согласия царя, Никон и официальных документах начинает в это время называться великим государем. Он сохраняет своё влияние на государственные дела и во время бытности царя в Москве. При ближайшем её участии и, вероятно, даже по его мысли, проведена была кабацкая реформа в 1652 году, предпринятая в целях морального оздоровления народа и бывшая целым переворотом в финансовой политике Московского государства. Современники приписывали также влиянию Никона объявление войны Швеции. Словом, как выразился близкий к царю, духовник его Вонифатьев, «царь государь положил свою душу и всю Русию на патриархову душу».

Блестящее положение Никона оставалось, однако, простой случайностью и не могло быть прочным, потому что создавало порядок, противоречивший свойствам московского самодержавия. Никон представлял себе отношение царской и патриаршей власти в общем строе государственной жизни как соправительство двух равноправных сил: царь и патриарх, говорилось в предисловии к служебнику 1655 года, - «два великие дара», «премудрая двоица», которую «бог избран в начальство и снабжение людям своим»; у обоих – одно «желание сердец их», внушаемое Богом, но у каждого – своя преимущественная сфера деятельности, куда не должен непосредственно вмешиваться другой. Молодой царь из дружбы к Никону принял подобное разграничение, но не остался при нём навсегда. Сам Никон несомненно, дал толчок развитию политического мировоззрения Алексея Михайловича, раскрывая перед ним в беседах идею самодержавия в его теоретическом обосновании и в практическом применении, хотя бы только в сфере государственного управления. Со временем царь должен был уяснить себе принципиальные постановки, а не в свете личных отношений к Никону вопрос о взаимоотношении царства и священства. И в этом случае против Никона оказались и русская история, передавшая царю господство над церковью, и воззрения окружавшей Алексея Михайловича среды. Ненавидевшие Никона бояре старались повлиять на царя путём «шептания» и клеветы; В том же направлении действовало своими жалобами на грубость и жестокость патриарха духовенство. Всё это подготовило существенную перемену во взглядах Алексея Михайловича, и не случайно из всех московских царей он является самым ярким и самым вдумчивым идеологом самодержавия, для которого царь есть подлинное отображение царя небесного. Когда эта перемена обозначилась, бояре искусно создали обстановку для разрыва. В июле 1658 года царём давался в приехавшего в Москву грузинского царевича Теймураза обед. Никон, вопреки обычаю, не был приглашён, а посланного им к дворцу патриаршего стряпчего князя Мещерского окольничий Б. М. Хитрово, распоряжавшийся церемонией, оскорбил, ударив палкой, причём на протест Мещерского, сославшегося на поручение патриарха, ответил: «не дорожися патриархом!» Никон увидел в этом вызов и настаивал, чтобы царь немедленно дал ему удовлетворение, но в ответ получил лишь обещание рассмотреть дело. Избегая личного объяснения с Никоном, царь после того перестал присутствовать на патриарших службах и однажды через князя Ю. Ромодановского объяснил Никону своё отсутствие гневом на него за то, что тот «царское величество пренебрегал и пишется великим государем ». Ромодановский при этом добавил, что царь почтил патриарха титулом «как отца и пастыря», а он, Никон, «того не уразумел и по тому впредь писаться великим государем не должен ». Для Никона было ещё возможно примирение, но теперь оно означало бы с его стороны отказ от главной его цели, и Никон выбрал другое: в тот же день, по окончании богослужения, он заявил народу что оставляет патриаршество, и уехал в свой Воскресенский монастырь. В последствии, объясняя свой поступок, он говори: «от немилосердия его царева иду с Москвы вон, и пусть ему, государю, просторнее без меня ». В течении года Никон не обнаруживал желания возвратиться и даже дал благословение на избрание нового патриарха. Созванный для обсуждения его дела в 1660 году собор и постановил избрать нового патриарха, а Никона, как самовольного оставившего кафедру, приговорил лишить архиерейства и священства. Царь ввиду возражений Епифания Славинецкого не утвердил соборного приговора, и дело осталось в неопределённом положении.

Эта неопределённость, особенно тягостная для Никона при его нетерпеливом порывистом характере, заставила Никона поколебаться в своём решении. Он пробует примериться с царём и, встретив с его стороны твёрдый отпор, начинает явно безнадёжную борьбу. Терпя на каждом шагу поражения, он окончательно теряет душевное равновесие. Не раз ещё он просит царя «переменится» к нему «Господа ради», старается вызвать в его памяти подробности былой близости, жалуется на своё тяжёлое положение, даже дважды делает попытку добиться личного объяснения; но в минуты гнева, углубляясь в вопрос о соотношении властей и теперь уже категорически отдавая первенство духовной власти перед светской («священство всюду пречестнейше есть царства »), подвергает резкой критике образ действия царя. «Царь превозноситься славою мира сего, принимая в сладость безумные глаголы окружающих: ты Бог земной! »; он «восхитил церковь и достояние её всё в свою область беззаконно », возлюбил церковь, «яко же Давид Уриеву жену Вирсавию и тешится харчем её со всем домом». В том же тоне Никон отзывается об Уложении и самыми мрачными красками изображает положение народа под управлением царя. Особенно поразило Никона, когда царь передал на суд ненавистных патриарху «мирских властей» его земельную тяжбу с соседом Боборыкиным: в порыве гнева он произнёс по этому поводу клятву в такой двусмысленной форме, что её с одинаковым основанием можно было отнести к Боборыкину, и к царю. Между тем царь, по мысли находившегося тогда в Москве газского митрополита Паисия Лигарида, решает собрать к 1662 году новый собор с непременным участием восточных патриархов; но так как, ввиду их отказа приехать в Москву, пришлось послать к ним новые настойчивые приглашения, то собор был отсрочен до 1666 года. Эта задержка в ходе дела подала московским друзьям Никона надежду уладить миром его распрю с царём. Один из них, боярин Никита Зюзин, письмом уверил Никона, что царь желает примирения с ним и что он не встретит препятствий к возвращению на престол. Ночью 1 декабря 1664 года Никон приехал прямо на утреню в Успенский собор. Оказалось, что он был введён в заблуждении: от царя, созвавшего среди ночи совет, пришло требование, чтобы Никон ехал немедленно назад. Возможно, что Никона ободряла в этом последнем шаге и личные отношения к нему Алексея Михайловича, который не переставал оказывать своему бывшему другу знаки внимания, посылал ему разные подарки, просил благословения и неизменно подчёркивал, что гнева на патриарха не имеет. 2 ноября 1666 года прибыли в Москву патриархи александрийский Паисийи антиахийский Макарий, и вскоре был созван собор, которому предстояло судить Никона. Главным обвинителем на соборе был самцарь, со слезами на глазах перечислявший разнообразные «вины» бывшего патриарха. Собор признал Никона виновным в произнесении хулы на царя и на всю русскую церковь, в жестокости к подчинённом и в некоторых других проступках. Никон был приготовлен к лишению святительского сана и к ссылке в Белозёрский Ферапонтов монастырь.

В Москве делали торжественный приём грузинскому царя Теймуразу, прибывшему скрепить союз Грузии с Россией. Патриарх оставил Воскресенское уединение своё, чтобы принять участие в деле, которое было в связи с делами церковными и в котором участвовали предшественники его, начиная с Патриарха Иова. Но Патриарх не был приглашён во дворец. Изумлённый Никон послал своего боярина узнать о причине. Стольник Богдан Хитров, любитель старины и родственник царский, ударил боярина полкою; посланный сказал, что он прислан Патриархом; Хитров повторил удар с грубою бранью. Раздражённый Никон требовал удовлетворения, и царь обещал лично объясниться с Патриархом; но происками бояр Никон не получил удовлетворения. Патриарх надеялся говорить с царём в праздники; но пришёл один праздник (8 июля 1658 года), и царь удержан был от выхода; пришёл другой (10 июля), - Патриарх долго ждал царя; но князь Ромодановский, пришедший объявить, что царь не выйдет, стал публично упрекать Никона в гордости за титло великого государя и «сказал царским словом », чтобы вперёд Патриарх не смел называться и писаться великим государем.

Тогда Никон, огорчившийся до глубины души, потерял терпение. По окончании литургии он объявил вслух, что он более не патриарх ; поставил к Владимирской иконе Богоматери посох святителя Петра и в ризнице написал письмо царю, прося себе кельи для пребывания. Это был поступок самоволия, достойный порицания и пагубной по своим последствиям. Царь, смущённый, хотел успокоить Никона; присланный им князь Трубецкой стал увещевать патриарха: но Никон остался непреклонным, ожидая, по - видимому, «пришествия царского». Ещё раз явился боярин и произнёс наконец: «Великий государь указал тебе сказать, где ты изволишь, тамо себе монастырь и кельи избери». Тогда патриарх, имевший на этот раз право оскорбиться только тем, что не сбылись его ожидания, вышел из собора, чтобы сесть на телегу. Народ не допустил его, царь прислал карету; но Никон отверг её и в большую грязь отправился из Кремля пешком на Воскресенское подворье,а оттуда уехал в свой Новый Иерусалим. Вслед за ним был послан Трубецкой, чтоб ещё раз от имени государя спросить о причине отшествия. Никон повторил, что «ради спасения душевного ищет безмолвия, отрекается от патриаршества и просит себе в управление только основанные им монастыри: Воскресенский, Иверский, Крестный». Вместе с тем благословлял Крутицкому митрополиту Питириму управлять церковными делами и в письме к царю смиренно молил о прощении за скорый отъезд.

Поселившись в любимой обители, он посвятил себя попечением построении каменной соборной церкви, принимал личное участие в работах; вместе с другими копал землю, носил камни, известь, воду. Близ монастыря устроил он пустынь, в которую часто уединялся для поста и молитвы. Молва о труженнеческойжизни добровольного изгнанника не могла не тронуть сердце кроткого царя, из которого ещё не изгладились следы привязанности бывшему другу. Алексей Михайлович не переставал осыпать его милостями; посылал значительные суммы на содержание ему и братии; предоставил в полное распоряжение его доходы с трёх основанных монастырей и принадлежавших к ним сёл. Но враги удалившегося патриарха, в числе их лица духовные (Крутицкий митрополит Питирим, рязанский архиепископ Илларион, Чудовский архимандрит Иоаким), продолжали действовать. Стараясь сделать невозможным примирение, они с одной стороны, более и более вооружали царя; с другой -поддерживали раздражительность в патриархе. Никон, изнуряя своё тело постом и трудами, не смирился духом настолько, чтоб совершенно отказаться от притязаний на власть, которая ему уже не принадлежала.

Жизнь в Ферапонтовом монастыре сложилось для Никона, особенно в первое время, очень тяжело. Помимо материальных лишений, его удручал крепкий надзор, под которым его держали. К нему не допускали никого из посетителей; даже дорога, проходившая вблизи монастыря, была, по распоряжению Москвы, отведена в предупреждение соблазна. С течением времени положение Никона улучшилось. Царь не раз присылал ему значительные подарки, запретил излишние стеснения, предоставил доступ посетителям. Никон приветливо встречает всех приходящих, делится с бедняками своими средствами, оказывает больным медицинскую помощь, и скоро монастырь наполняется толпами богомольцев, привлекаемых именем патриарха. Молва о нём доходит до южной окраины государства, где в это время поднимается разинское движение; сам Разин шлёт в Ферапонтов монастырь своих агентов, приглашая Никона прибыть в свой стан. Встревоженное правительство производит следствие и, хотя не находит доказательств виновности Никона, снова усиливает надзор за бывшим патриархом. Отношение самого царя к Никону до конца остаётся, впрочем, благожелательным. Перед смертью царь послал просить у Никона отпустительную грамоту и в своём завещании просил у него прощения. После смерти Алексея Михайловича наступает в жизни Никона самое тяжёлое время. Враждебно относившийся к нему патриарх Иоаким поднимает против него целое дело по разнообразным обвинениям, явившимся результатом ложных доносов. Никон без суда и следствия переводится в более тяжёлое заключение – в Кирилло-Белозерский монастырь, где он прожил с июня 1676 по август 1681 год. Царь Фёдор Алексеевич, под влиянием тётки своей Татьяны Михайловны и Симеона Полоцкого, решается под конец, несмотря на упорное сопротивление патриарха Иоакима, перевести Никона в Воскресенский монастырь, а вместе с тем ходатайствует перед восточными патриархами о решении Никона и о восстановлении его в патриаршем достоинстве. Разрешительная грамота уже не застала Никона в живых: он скончался в пути, в Ярославе, 17 августа 1681 и был погребён в Воскресенском монастыре как патриарх.

Заключение.

Осудив Никона, великий Собор 1667 года утвердил, однако, все его церковные распоряжения, признал даже справедливым его взгляд на монастырский приказ. Было постановлено, что патриарх не должен носить титула «великого государя», должен повиноваться верховной власти и не вступаться в мирские дела; но в то же время была подтверждена независимость духовенства и всех людей церковного ведомства от мирского суда не только в гражданских, но даже в уголовных делах. Впрочем, несмотря на соборные постановления, воеводы и другие мирские власти постоянно вторгались в церковные суды. Само духовенство предпочитало духовному суду светский, продолжало подавать свои иски на посторонних в разных приказах, а также судиться у воевод и городских властей; многие монастыри судились по старому в приказе большого дворца. Так было при двух слабых престарелых преемниках Никона;но ревностный первосвятитель Иоаким, взявшись твёрдою рукою за кормило Церкви, не допускал мирского вмешательства в дела церковные, должности судей и сборщиков даней поручал он лицам духовным, строго следил, чтобы лица клира не подлежали суду мирскому, кроме преступлений уголовных, которые должна была судить власть светская, и то не иначе как с ведома власти духовной. Между тем он предпринимал меры, которые должны были увеличить надзор духовной власти за делами церкви. На соборе 1675 года он определил, чтобы все церкви и монастыри (кроме монастырей, приписанных к патриаршему дому), находившиеся по писцовым книгам в той или другой епархии, были в ведении епархиального архиерея и чтобы никто из архиереев не имел в чужой епархии подвластных себе церквей и монастырей. Этим распоряжением уничтожились те страшные беспорядки, которые в то время так обыкновенны между духовенством, особенно монашествующим, и к которым вели так называемые «несудимые грамоты» и старый обычай, по которому некоторые монастыри и церкви ускользали от надзора местного архиерея, принадлежала архиерею другой епархии.

Библиография

1. Большая школьная энциклопедия. В. Бутромеев, В. Сусленков. Москва, «ОЛМА-ПРЕСС», 2000 год.

2. Всемирная история. Г. Б. Поляк, А. Н. Маркова. Юнити; Москва, 2000 год.

3. История русской церкви. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря.1991 год.

4. История России в рассказах для детей. А. О. Ишимова. Научно издательский центр «АЛЬФА», Санкт - Петербург, 1993 год.

5. Новая история. А. Я. Юдовская, П. А. Баранов, Л. М. Ванюшкина. Москва, «Просвещение», 1999 год.

6. Русь. Россия. Российская империя. Хроника правлений и событий 862 – 1917 года. Б. Г. Пашков. ЦентрКом, Москва 1997 год.

7. Энциклопедический словарь. Христианство. Том 2. С.С. Аверинцев (главныйредактор), А. Н. Мешков, Ю. Н. Попов. Москва. Научное издательство «большая Российская энциклопедия». 1995 год.

Так свидетельствовали даже иностранцы, недовольные недостатком веротерпимости со стороны Никона. Писателькниги«Stephanus Razin» говорит: «Nicon autocritate et prudential egregious».

Против Никона были Стрешневы – родня царя по матери, Милославские – родня первой супруги царя, Морозов – царский свояк, первая супруга царя Марья Ильинична, составитель Уложения князь Одоевский, бояре Долгорукий, Трубецкой, Салтыков и другие. Семён Стрешнев до такой степени ненавидел Никона, что назвал его именем собаку и выучил её подражать патриаршему благословению. Все эти люди зорко следили за Патриархом, ловили всякий случай, где он слишком резко выставлял свою власть или давал волю своему гневу.

Впоследствии, когда происходили допросы об отречении патриарха (всех показаний было взято по этому случаю более 60), митрополит Крутицкий Питирим показал, будто Никон говорил, что, если помыслит вперёд быть патриархом, то пусть будет анафема. Никто из остальных свидетелей не подтвердил этого показания: одни говорили, что совсем не слыхали, другие не помнят, чтобы патриарх произносил клятву особенно, чтобы говорил: буду анафема. Ещё ризничий патриарший Иов показал, будто Никон говорил в своей речи, что его называли иконоборцем за то, что правит книги, и хотели побить камнями; прочие свидетели не подтвердили и этого показания.