Наш современник, подвижник благочестия, отец Серафим Вырицкий (+ 1949) оставил такое наставление: "Как часто мы болеем из-за того, что не молимся за трапезой, не призываем Божие благословение на пищу. Раньше все делали с молитвой на устах: пахали - молились, сеяли - молились, собирали урожай - молились. Сейчас мы не ведаем, какие люди готовили то, что мы вкушаем . Ведь часто еда приготовлена с хульными словами, руганью, проклятьями. Поэтому обязательно нужно окроплять трапезу Иорданской (Крещенской) водой, - она все освящает, и можно не смущаясь вкушать то, что приготовлено.

Всё, что мы вкушаем, - это жертва любви Божией к нам, людям; через пищу вся природа и ангельский мир служат человеку. Поэтому перед трапезой нужно особенно усердно помолиться. Прежде всего мы призываем благословение Отца Небесного, читая молитву "Отче наш...". А там, где Господь, там и Божия Матерь, там и Ангелы, поэтому поем: "Богородице Дево, радуйся..." и тропарь Ангельским Силам: "Небесных воинств Архистратизи...". Недаром мы говорим: "Ангела за трапезой" - и воистину Ангелы с нами за трапезой, когда мы с молитвой и благодарением вкушаем пищу. А там, где Ангелы, там и все святые. Поэтому мы поем тропарь святителю Николаю, призывая вместе с ним благословение всех святых на нашу трапезу.

Так и молились всегда перед едой у батюшки, и он благословлял своих духовных чад неукоснительно соблюдать это молитвенное правило" [Старец иеросхимонах Серафим Вырицкий (Василий Николаевич Муравьев) (1885-1949), М., 1996. - с. 43,45.]. Эти мысли еще более актуальны в наши дни, когда, с одной стороны, мы начинаем всё больше осознавать необходимость возрождения православных традиций, а с другой стороны, в обществе возросло действие демонических сил. Поэтому издаваемая до сих пор литература с рецептами блюд для православного христианина важна, но ещё более важна культура христианского приготовления пищи и благоговейного её вкушения. Для этой цели переиздается редкая ныне брошюра священника В.Шумова.

Архимандрит Макарий (Веретенников)

Молитва перед вкушением пищи

Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

Или:

Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполнявши всякое животное благоволения.

На благословение пищи и пития мирянам

Господи Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех Святых Твоих, яко благословен еси во веки. Аминь. (И перекрести пищу и питие).

Молитва после вкушения пищи

Благодарим Тя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ; не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир даяй им, прииди к нам и спаси нас.

Молитва на принятие просфоры и св. воды

Господи Боже мой, да будет дар Твой святый и святая Твоя вода во оставление грехов моих, в просвещение ума моего, в укрепление душевных и телесных сил моих, во здравие души и тела моего, в покорение страстей и немощей моих по безпредельному милосердию Твоему молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех Святых Твоих. Аминь.

Тайная молитва перед вкушением пищи для неумеренных в питании
(молитва для похудения)
Также молю Тебя, Господи, избави мя от пресыщения, сластолюбия и даруй мне в мире душевном с благоговением принимать щедрые дары Твои, да вкушая их, получу укрепление сил моих душевных и телесных для служения Тебе, Господи, в немногий остаток моей жизни на Земле.

После перекрестить пищу и можно обедать. Если обстоятельства таковы, что вы находитесь в обществе людей, которые не поймут ваших действий, прочитайте молитву мысленно и перекрестите взглядом.

Традиционная благодарственная фраза:
«Ангела вам за трапезу!»

***

Смущение вызывает незнание либо гостем, либо хозяином обычной для верующих формы приветствия. Входящий в дом произносит: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас». На что хозяин отвечает: «Аминь». Или гость говорит: «Мир вашему дому», а хозяин отвечает: «С миром принимаем».

***

За столом в приходской трапезной

Если вы пришли в тот момент, когда большинство собравшихся уже за столом, то вы садитесь на свободное место, не заставляя всех сдвигаться, или туда, куда благословит настоятель. Если трапеза уже началась, то, попросив прощения, желают всем: "Ангела за трапезой" и садятся на свободное место.

Обычно на приходах нет такого четкого разделения столов, как в монастырях: первый стол, второй стол и т.д. Тем не менее во главе стола (то есть в торце, если один ряд столов) или за столом, поставленным перпендикулярно, сидит настоятель либо старший из священников. По правую сторону от него - следующий по старшинству священник, по левую - священник по чину. Рядом со священством сидит председатель приходского совета, члены совета, церковнослужители (псаломщик, чтец, алтарник), певчие. Почетных гостей настоятель обычно благословляет трапезничать ближе к голове стола. В целом руководствуются словами Спасителя о смирении за обедом (см.: Лк. 14, 7-11).

Порядок трапезования на приходе зачастую копирует монастырский: если это будничный стол, то учиненный чтец, стоя за аналоем, после благословения священника для назидания собравшихся громко читает житие или наставление, которое со вниманием выслушивается. Если это праздничная трапеза, где поздравляют именинников, то звучат духовные пожелания, тосты; желающим их произносить хорошо бы продумать заранее, что сказать. За столом соблюдают меру во всем: в ястии и питии, в разговорах, шутках, продолжительности застолья. Если имениннику преподносятся подарки, то это чаще всего иконы, книги, предметы церковной утвари, сладости, цветы. Виновник торжества в завершении застолья благодарит всех собравшихся, которые поют ему затем "многая лета"*. Хваля и благодаря устроителей обеда, всех тех, кто потрудился на кухне, также соблюдают меру, ибо "Царствие Божие не ястие и питие, но радость о Дусе Святе".

* "Многая лета" - слова и муз. см. ниже

иеромонах Аристарх (Лоханов)

Праздничная трапеза

В престольный праздник поздравляют весь приход: настоятеля, матушку, и всех служителей храма, прихожан. В теплой обстановке давно знающих друг друга людей поздравить настоятеля и прихожан можно простым слогом, начав так: «Дорогого батюшку!» (или дорогого отца настоятеля) и всех прихожан поздравляем с престольным праздником — Покровом Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии».

Ничто не намекало на религиозность растянувшейся на всю залу очереди. Скорее, эта длинная цепь людей напоминала змия-искусителя - разумеется, искусителем был каждый присутствующий, ведь каждый устремлялся своими желаниями к долгожданной, приготовленной из святых продуктов святыми руками на святой земле (сюда можно добавить и прочие атрибуты лаврской пищи) трапезе, раздаваемой за четко установленные пожертвования смиренным паломникам. Эти смиренники, чьи зубы не сокрушил пока Господь, как раз намеревались ими воспользоваться, и хвост змия всё рос и рос, становился то длиннее, а то и шире - настолько широким он, в конце концов, стал, что уже трапезничающим пришлось подвинуть свои столики немного к стенам, чтобы змий мог свернуть в середине залы свои кольца. Очевидно, на ноябрьском холоде, который особенно пробирался в бренные кости и немощную плоть под вечер, молельники наконец-таки вспомнили, что не одним только Словом Божиим, но и хлебом жив человек. Как бы ни хотелось почувствовать себя святыми отцами-пустынниками, очутившись в трапезной, люди сразу давали волю чреву под давлением соблазнительных запахов. Как внизу фрески Страшного Суда изображена очередь из грешников, так на нулевом этаже лаврской гостиницы извивался в голодной агонии змий, древний дракон (а ведь первые соблазненные им люди - Адам со своей Евой - тоже всего лишь алкали). Словно агнчие рога, на головах паломниц красовались разноцветные платки, не менее тщеславные, чем сами волосы (для многих женщин даже выгодно спрятать свою жидкую шевелюру под флёр благочестия).

Мужчины держали руках не только себя, голодных, но и разнообразные духовные приобретения, ради которых, собственно, и рвалась их душа в Почаев. Почти каждый третий имел счастье увидеть, что у многих есть такая же книга, как у него - большой, красочный, в твердой обложке, сборник православных рецептов для Великого Поста. Как глупо выглядел бы здесь человек, купивший молитвослов или псалтирь, и не сумевший вовремя спрятать неуместную книгу. Снисходительно взирали чревоугодники на тех, кто еще не купил (но обязательно купят завтра - в церковной лавке их еще масса!) этот душеспасительный бестселлер... Могущественный змий в это время извивался и то и дело изрыгал нового счастливца, который наконец-то мог занять свое место в сонме пирующих.

Один из особо благочестивых паломников (хотя и не приобретший пока - только пока! - сборник рецептов, но подающий большие надежды в качестве певчего в храме Св. Георгия в собственном почти родном городе Л.) всё не мог дождаться своей очереди, безвольно болтаясь в змеином туловище. Смиренный праведник, он уже решил, что закажет (парочку чебуреков с капустой, да двойной постный борщ, да рагу порции две, да чаю, да еще чего Бог пошлет), потому разум его был занят другими делами. Не считая себя достойным размышлять о Небесной, а уж тем более о Церковной Иерархии, добрый Певчий размышлял, какая трапезная все же лучше - Почаевская, Киево-Печерская или Сергиевская. Порассуждав с душевным спокойствием, вспомнив тесноту Свято-Троицкой трапезной, словно заново пережив бедность стола киевских праведников, Певчий возблагодарил Преподобного Иова за прекрасную идею поселиться в здешних пещерах: «Каковы ведь умельцы - даже лифт сделали, чтобы после службы не идти уставшему молельцу по лестнице, а с Божьей помощью устремиться прямиком вниз!».

Внезапный шум прервал трогательные мечтания почти приблизившегося к вожделенным чебурекам Певчего. Да и не то, чтобы шум, а скорее возглас, крик отчаянья, исходивший от закутанной в синий горошек платок женщины, которую змий почти уже изрыгнул. «Так они не постные, с яйцом?», - растерянно спрашивала она у матушки-продавщицы, указывая на тщательно завернутые в розовый кулек блины (с творогом, согласно меню). Не ожидавшая такого поворота продавщица, стоявшая по ту сторону прилавка, кивнула, на что паломница заявила: «Извините, но я их брать не буду, извините». «Женщина, заплатите за блины», - раздалось в ответ. И началась перекличка потустороннего и посюстороннего миров, продавцов и покупателей, змия и виноградарей - сначала звучало лишь два голоса, затем подключился хор, в который вошли даже те, у кого пока еще не было книги рецептов, после же подключился его мистический, потусторонний антипод - в результате, наступила кульминация и под финальное «извините» трапезница заплатила за всё, кроме сиротливо остывающих блинчиков, забытых обоими мирами на бесконечно пустынном прилавке, на котором никому нет дела до них, запотевших в своем нелепом розовом одеянии мучеников за фарисейство.

Певчий решил не исполнять рулад и скромно попросил всё, чего душа пожелала до происшествия с синим в горошек платочком и его обладательницей, а также добавил от своего сердца, что очень хочется хлеба с вареньем. Уместив всё на огромном подносе (широкощёкая потусторонняя матушка широко усмехнулась, увидев его мучения с этим подносом - настолько широко, что во рту ее легко поместилось бы два ее же похожих на колбаски пальца), Певчий направился к пустому столику - но не тут-то было. Как ни был медлителен змий, изрыгавший прихожан, еще медленнее они набивали свои чрева плодами благословенного труда местных смиренниц. Растерянный, Певчий стал искать как можно более свободный столик (известно, что нет ничего противоречивого в том, чтобы одновременно быть и христианином, и мизантропом), и эти поиски тяжелый поднос сделал подобными сорокалетним скитаниям народа Израиля. Наконец, Моисей умер (один из трапезничающих встал из-за стола), и Певчий резво вошел, даже вбежал в свою Землю Обетованную.

Певчие - люди очень смиренные и благочестивые, но и у них есть свои слабости. Когда в течение многих богослужений на клирос, по примеру ворона Пророка Ильи, приносят вкусные непресуществлённые просфоры, напоминающие разрезанные пополам грибы, постепенно привыкаешь чувствовать себя особенным человеком, которому не уготована голодная смерть. Что и говорить - лишь усевшись, Певчий яростно набросился на трапезу, словно она воплощала грехи мира, которые следовало уничтожить. Канули в небытие сначала один, затем и второй чебурек, и поплыли в постном борще среди кусочков ароматного тушеного рагу. Наконец, трапезничающий человек вновь обрел способность слышать и видеть. Презренная еда, униженная и перемолотая на части, потеряла над ним свою власть; лениво потянувшись к хлебу, а затем к варенью, Певчий впервые заметил своих соседей по столику. Кудрявый черноволосый и черноглазый парень пил чай, уставившись в середину стола и неестественно смеясь; девушка в зеленом платке рядом с ним ела блинчики (не лежат ли до сих пор их братья, отверженные, на холодном прилавке?), запивая их зеленым чаем. Певчий, как человек праведный, не хотел слушать чужой разговор, но как человек музыкальный, он не имел выбора, а потому сосредоточился и обратился ушами своими к тихим голосам сидящих рядом.

Но - что за безобразие! - лишь только обратился он к людям, они также осознали его присутствие, и девушка, прервав беседу и повернув к Певчему свою зеленую голову, сказала: «Ангел за трапезой!».

Произнесла она это запросто, как «Будь здоров» или «Привет». Но разве интонация объясняет смысл абсурдной фразы?

«Что-что?», - удивился Певчий.

«Видишь, Людмила, никто не знает твоих псевдоправославных выраженьиц», - засмеялся своим фальшивым смехом Кудрявый.

Не обращая на него внимания (может быть, зря?), Людмила объяснила:

-«Ангел за трапезой» - по-мирскому - «Приятного аппетита».

Она с довольным видом посмотрела на обоих.

А как отвечать надо?, - спросил удивленный такой неожиданной экзотикой Певчий.

С еще большей непринужденностью, даже с удивлением в голосе - мол, как можно не знать таких элементарных и в то же время важных для христианина вещей, Людмила ответила:

-«Незримо предстоит».

В жизни не слышал такого, честно, - ответил Певчий, сконфузившись.

Я же говорю тебе, всё это ты сама придумала, ересь это и богохульство, - засмеялся вновь Кудрявый.

Людмила вспыхнула: «Ты мне уже надоел, Антон, спасай свою душу, как хочешь!» - она вышла из-за стола (конечно, ведь блины-то уже были доедены) и поспешно покинула трапезную. «Господи, ну и странные же люди», - пронеслось в голове у Певчего.

Кудрявый заметил: «Она просто святая и праведная, потому бежит от нечестивцев - таких, как я, грешный».

Певчий, скорее из вежливости, чем из желания поддержать разговор, ответил: «Все мы грешные, а свят только Бог».

Кудрявый отмахнулся: «Таких грешников, как я, поискать еще надо. Вот, смотри, какой я телефон купил монаху. Хоть как-то грехи надо искупать, хотя и бесполезно - уж слишком их много».

Из кармана его куртки возник дорогой смартфон.

Тебя Антон зовут?, - спросил Певчий, про себя подумавший: «Господи, куда же это я попал?».

Да, Антон, но это неважно - моё имя в Книгу Жизни не запишут, как солому, меня сожгут в печи огненной, - быстро ответил, словно по привычке, Антон, вертя в руках смартфон.

Скажи, Антон, а зачем монаху смартфон?

Просто мне он тоже не нужен, а монаху нужнее, святой ведь человек, все же.

Понимая, что ничего не понятно, и при этом начиная заинтересовываться своим собеседником, Певчий попробовал подойти с другой стороны (его рука в это время намазывала уже третий кусок хлеба вареньем, тогда, как два первых уже нашли свое недолгое упокоение в компании чебуреков).

Зачем же ты его покупал?

Хм, - прищурился Кудрявый. - В сущности, почему бы тебе и не рассказать? Я же в этом уже исповедался.

Певчий приготовился слушать и, за ненадобностью рта для слушанья, приступил к очередному куску хлеба со сладкими вишнями.

В общем, всё было так: приезжает ко мне одна дамочка из другого города, но ведь не просто так - я ей смартфон обещал купить. В общем, подарил я ей его, ну и, конечно, ни в чем от нее не знал отказу целых три дня, пока она мне не надоела. Ну а после того - выгнал ее, вот и история.

Что-что? Смартфон-то здесь при чем?

Ну а его забрал, конечно. Церкви-то добро такое нужнее, чем этой блуднице вавилонской. Сгорим мы с ней, блудники, в пламени адском, а смартфон монаху пригодится - ведь надо его отблагодарить за то, что грехи мои тяжкие мне пытается отпускать.

Певчий чуть не закричал на всю трапезную: «Стой, так ты ему исповедовался в этом, а он потом согласился принять такой смартфон?».

Ну не шуми, друг, не шуми, конечно же, нет, - успокоил его Кудрявый. - Я же не такой дурак: ему я рассказал обо всем, кроме истории смартфона, а в том, что я обманул монаха - что делать, ездил исповедаться в Свято-Духов Скит, подарил и тамошнему монаху телефон, но попроще. Так и для Бога доброе дело сделал, и грехи свои облегчил.

А тот телефон, второй?

Ну, его я честно достал - забрал у одного сектанта. Ведь им зачем телефоны? Только нечистому духу помощь. А так монаху хорошую вещь подарил. Разве плохо?

Даже не знаю, что на это ответить, ведь...

Ой, извини, друг, у меня автобус отходит через два часа, нужно еще смартфон успеть занести.

Антон вскочил и выбежал, как Людмила до него.

Певчий долго еще не мог встать из-за стола: случайное затрапезное откровение так смутило его, что не было сил что-то делать, кроме как макать ломти хлеба в сладкий сироп и, откусывая от них, запивать почти закончившимся чаем.

Когда же дело дошло до дна чашки, на котором одиноко лежал влажный круглый пакетик с заваркой, Певчий все же встал. Посмотрев на очередь, которая ближе к ночи уже не была столь огромной, как сразу после литургии, он снова присоединился к драконьему извивающемуся хвосту, и не прошло и минуты, как за его спиной оказались еще двое, держащие в руках сборники рецептов, столь популярные в здешней обители. Мог ли знать Преподобный Иов, что его затея станет столь успешной, и тысячи верных христиан будут съезжаться в Почаев ради спасения своих душ? Кто знает. Впрочем, известно, что Певчий еще не был изрыгнут змием во второй раз, когда ничего не подозревающий (на словах, по крайней мере) почаевский монах уже общался со своим другом, отцом Сергием из Киева, о том, как благочестивы нынче паломники, как богобоязненны они. К уху же достойный муж прижимал подарок кудрявого своего гостя, уже ушедшего прочь с почти чистой совестью, которую точил червь уныния оттого, что второму монаху не раздобыл он настолько же дорогой подарок, удовлетворившись малым, и нужды Церкви посчитав за ничто.

«Слышала, что православные не садятся за стол, не прочитав молитвы и не перекрестив то, что на столе. Странно, ведь магические ритуалы не в чести у христиан. Почему же здесь исключение из правила?»

Дети любят поболтать во время еды, и обед иногда затягивается на часы, чадо за разговорами успевает незаметно проглотить одну ложечку супа, вторую, зазевается, а вы ему раз в открытый рот… Успели. У таких детей нет навыков правильно обедать. Вы им эти навыки не привили, потому что вполне обходились без них сами. Но вспомним Серафима Вырицкого : «Как часто мы болеем из-за того, что не молимся за трапезой «. Мы хотим, чтобы дети не болели, но не торопимся научить их христианским правилам за столом: помолиться, прочитать «Отче наш», сидеть за столом благочестиво, не позволять вскакивать, громко разговаривать, капризничать. И если уж читать жития святых для нас подвиг недосягаемый, то просто разговаривать тихо и немного. Главное — трапеза… Господь благословляет. Господь смотрит.

Недалеко от Константинополя в глубоком безмолвии жил святой отшельник. Все почитали его, и многие посещали, дабы иметь от этого душевную пользу. И вот однажды в одежде простого воина пришел к старцу римский император. Старец обрадовался гостю, принес деревянную чашку с водой, положил туда сухой хлеб и, помолившись, пригласил гостя за трапезу. После трапезы гость открыл старцу свое высокое положение. И сказал: «Вот я и родился царем и теперь царствую, но никогда не вкушал хлеба, не пил воды с такою приятностью, с какою ныне ел и пил у тебя. Как сладка мне твоя пища! » И ответил ему старец: «Мы, монахи, принимаем пищу свою с молитвой и благословением, оттого наше брашно, хоть и худое, бывает сладко. А в ваших домах пьют и едят без молитвы, с шумом и празднословием, и оттого богатые и роскошные трапезы бывают у вас безвкусны — им недостает услаждающего благословения Господня «.

Или как часто бывает. В разгар поста — застолье. И с водкой, и с разносолами скоромными. «Что я, виноват, что у меня день рождения в пост?» Наверное, виноват. Раз Господь именно этот день определил тебе как особый. Но это другой вопрос. Люди едят и смеются, выпивают и тешат себя застольными анекдотами, пускаются в пляс и опять едят… уходят с набитыми животами, переев деликатесов и надегустировавшись от души. А радости никакой. Ни у хозяев, оставшихся наедине с пустыми бутылками и грязными тарелками, ни у гостей. Как в той студенческой песенке: «Хоть похоже на веселье, только все же не веселье…» А ведь можно обойти острые углы подоспевшего не вовремя праздника. Самый день встретить тихо и благочестиво, утром сходить в храм, вечером по-домашнему посидеть за столом. А уж «большое народное гулянье» перенести на другой, скоромный день. Тогда уже и пользы будет больше от таких посиделок, и благословится Господом трапеза, по воле Божией, а не вопреки ей окажется веселой и желанной, и пирог удастся, не подгорит, и мясо прожарится. А главное, все пойдет на пользу, это уж непременно, это уж обязательно.

Господь, устанавливая свои законы в нашей жизни, ратует прежде всего, чтобы мы были здоровы, духовно благополучны и — благодарны. От его законов нет никакого вреда, а вот польза — колоссальная. Так почему же даже такая малость, как молитва перед едой, дается нам так тяжело и так неохотно нами принимается. «Враг радости не любит». Враг рода человеческого очень скорбит от нашего благочестия, оно ему все равно, что рвотное. Вот и нашептывает в наши развешанные уши разную дребедень — не верьте, не тратьте время на молитву. Еда она и есть еда, поел и пошел, и анекдотик пошленький за едой подбросит, и ребенка повыкаблучиваться настрополит — не буду, не хочу, не люблю, сами ешьте. Заслон от врага — молитва. Он бежит от нее посрамленный, она — великая сила, но такая нами невостребованная. Почему? Вопрос риторический. Когда люди вкушают пищу, мы говорим им: приятного аппетита . У православных принято другое выражение: Ангела за трапезой . В этом выражении больше красоты и духовного смысла. Мы призываем Ангела-хранителя встать на трапезе защитником нашим от бесовских наскоков и проводником Божиего благословения. Эти слова — Ангела за трапезой — почти что молитва. Ангела за трапезой. А там, где Ангел, — не место бесу. А раз Ангел Господень призван к нашему столу, без сомнения, будет во благо пища. А раз будет во благо пища, укрепятся от нее наши дети и пойдут в рост, и пойдут в благоразумие. А здоровые и благоразумные дети — не счастье ли это для нас? Чего еще и желать от жизни?

— Ангела за трапезой! — говорим мы вкушающим пищу.

— Спаси вас, Господи! — отвечаем с благодарностью.

И это тоже молитва. Потому что не требуем, а просим.

Автор : Наталья Сухинина — журналист, писатель, главный редактор издательства «Святая гора», автор сборников рассказов «Куда пропали снегири?», «Где живут счастливые?», «Какого цвета боль?» и многочисленных очерков

Оставь место Духу Святому!

Наши тела являются храмом Духа Святого. И относиться к ним мы должны соответственно. Заботиться об их чистоте, защите и здоровье. Здоровье во многом зависит от правильного питания. Воздержание и пост послужат к укреплению нашего иммунитета. «Тот, кто сделает свое тело легким посредством умеренного поста и бдения, доставит ему и самое прочное здоровье, и сделает его способным принять в себя действие Святого Духа», - подтверждает епископ Игнатий (Брянчанинов). Пост - это лечение, а последнее бывает часто нелегко и даже болезненно. И лишь в конце его курса можно ждать исцеления, а от поста ждать плодов Духа Святого - мира, радости и любви (Гал. 5, 22).

Дух Святой поселяется в нашем существе в момент Крещения. Очищает нас от всякой скверны плоти и духа. Но нет человека, который бы жил и не согрешил. А чем больше мы грешим, тем меньше остается в нас места для Бога. «Только досыта ничего не вкушай, оста-вляй место Святому Духу», - советовал святой Серафим Саровский. Если мы любим Бога, то постараемся приложить все усилия, чтобы победить в себе страсти объедения и пьянства.

«Приучимся употреблять пи-щи столько, сколько необходимо только для поддержания жиз-ни, а не для пресыщения и отя-гощения. Ибо мы не для того ро-дились и живем, чтобы есть и пить, но для того едим, чтобы жить. Не жизнь для пищи, но пища для жизни дарована от начала. А мы как будто для ядения пришли в мир», - говорит святитель Иоанн Златоуст. Человек, живя на земле, может преследовать различные цели. Но однажды он умрет, и тогда он должен будет стать перед судом Божьим и дать ответ за все свои поступки, желания и мысли (Евр. 9, 27).

В мире существуют суровые законы. Для того чтобы выжить, нужно быть сильным. Но в чем источник настоящей силы человека? Святитель Василий Великий отвечает: «Сколько отнимешь у тела, столько при-дашь силы душе». То есть, сила заключается в умении ограничить прихоти плоти. Человек, обладающий лишь физической силой, но слабый духом не способен на подвиг, борьбу, трудную жизнь в этом мире.

«Возобладай над чревом, пока оно над тобою не возобладало», - говорит святой Иоанн Лествичник. Иначе будешь жалким рабом своих страстей, которые очень быстро ведут нас к смерти духовной и телесной.

Неужели мы враги своему здоровью? Ведь только ленивый не знает, что, чем меньше ешь, тем здоровее будешь: «Чревоугодник трудится и сокрушается о том, как наполнить чрево свое яствами; а ко-гда поел, мучится во время пищеварения; воз-держание же сопровождается здравием и тре-звенностью», - отмечает святой Ефрем Сирин. Остается только сделать правильные выводы для себя лично.

Ведь как человеку бывает тяжело перенести предательство друга, близкого своего! У нас же нет ничего ближе нашего тела. Василий Великий замечает: «Чрево - самый неверный в договорах союзник. Это - ничего не сберегающая кладо-вая. Если многое в него вложено, то вред в себе удерживает, а вложенного не сохраняет». Лучше заранее оградить себя от вредного влияния своего чрева. Не будем исполнять всех его требований, подавая ему лишь самое необходимое!

Конечно, многие согласятся, что воздержание полезно, это уже давно известный факт. Но не так просто отказать себе в удовольствии поесть побольше и повкуснее. Авва Исаия предлагает нам следующее средство: «Если влечет тебя похотение вкусной и многой пищи, вспомни смрад, происходя-щий от нее, - и успокоишься». Да и сами знаем: чем больше едим, тем хуже нам самим.

Святые отцы, объясняя важность воздержания в пище, настаивали и на том, что надо одновременно воздерживаться от пороков, ибо в нравственном исправлении человека состоит главная цель поста.

«Пользу поста, — учит святой Василий Великий, — не ограничивай одним воздержанием в еде, потому что истинный пост есть устранение от злых дел. Разрешай всяк союз неправды. Прости ближнему оскорбление, прости ему долги. Ты не ешь мяса, но обижаешь брата…». Будем поститься постом угодным Богу. Истинный пост есть удаление зла, воздержание языка, подавление в себе гнева, отлучение похотей, злословия, лжи и клятвопреступления. Воздержание от всего дурного и составляет истинный пост.

«Как через невоздержание наших прародителей мы пали и лишились райского блаженства, так через добровольно принимаемый на себя подвиг поста, мы можем возвратить себе потерянное райское блаженство».

Важна мера и умеренность.

...Чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством.

Преподобный Никодим Святогорец о хранении чувств пишет следующее: «Многоядение препятствует благочестию, как мы читаем об израильтянах: утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога, создавшего его (Втор. 32, 15). Так же и апостол Павел в послании к Филиппийцам врагами Креста именует тех, кому их бог - чрево, и слава их - в сраме (Флп. 3, 19). Особенно же чревобесие вредит молодым, у которых и так кровь кипит, а от крепкой пищи их несчастные тела превращаются в «пещь Вавилонскую». Поэтому Святые Отцы рекомендуют трапезу один раз в день: от этого тело станет легче и здоровее, а ум - чище и способней к духовным размышлениям. Но и тогда не следует объедаться, помня слова Господа: Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете (Лк. 6, 25) и судьбу того богача, который каждый день пировал. Бойся его участи, ведь ради удовольствия, принятого им в сей временной жизни, он лишился лона Авраамова.

А пьянство? Не погибает ли от этого порока большая часть живущих на земле?! Иногда образованнейшая ее часть. Не губит ли это зло и духовных лиц?! Ни в коем случае и юным нельзя позволять пить ничего опьяняющего! Потому что они скорее ко всему привыкают, и чему научатся в юности, к тому всю жизнь пристрастны будут. Затем и предостерегает нас святитель Тихон Задонский: «Нельзя позволять молодым водиться с пьяницами и развращенными. И людям, достигшим зрелости, без нужды не надо пить вино. От плохих компаний и пиршеств надо удаляться. Надо помнить, что от этой страсти весьма-весьма трудно отстать». И далее святитель Тихон говорит, что многие от этой страсти погибают душой и телом. А тем, кто привык к ней нужно крепко против ее мучительства вооружиться, стоять, не поддаваться, молить и призывать всесильную помощь Божию.

Господь устроил все хорошо весьма (Быт. 1, 31). Но грех изменил правильное отношение к вещам. Поэтому и дары Божьи могут принести вред, если употреблять их без меры. Иоанн Златоуст поясняет: «Не вино, а пьянство - дурное дело. Оно может притупить чувства и помрачить разум. Человека разумного и получившего владычество над всем оно делает как бы мертвым и бездейственным и заставляет лежать, как бы связанного какими-то неразрешимыми узами, или, лучше сказать, делает его хуже мертвого».

Какое необходимо лекарство от этих недугов? Из творений отцов мы узнаем - лучшим лекарством от объедения и пьянства служит умеренность. «Умеренность... способствует здоровью и благополучию. Если даже кто-то ищет удовольствия, то при ней он получит его боль-ше, чем при роскоши, во-пер-вых, оттого, что она доставляет здоровье и избавляет от всех тех болезней, из которых каждая сама по себе способна затмить и даже совершенно уничтожить всякое удовольствие, а во-вто-рых — от самой пищи. Каким образом? Причиной удовольст-вия бывает аппетит, а аппетит возбуждается не пресыщением и избытком, но нуждой и недо-статком пищи», - разъясняет святитель Иоанн Златоуст.

Красота лучше безобразия. Но люди своими действиями являют обратное. Преподобный Исаак Сирин отмечает: «Всякую вещь красит мера. Без меры обращается во вред и почитаемое прекрасным». Нет на земле создания прекраснее человека, но нет и творения безобразнее человека, потерявшего чувство меры.

Вред от пресыщения сказывается на здоровье. Тело обременяется пищей, отчего, прежде всего, страдает физическое сердце, которое несет лиш-нюю нагрузку и преждевременно изнашивается. Отсюда — ограничение себя и умеренность в пище являются для многих средством к восстановлению на-шей первоначальной добротности тела.

История Церкви свидетельствует, что преподобные достигали при умеренности в пище оздоровления и очищения своей телесной природы, которая становилась долголетней, легкой, неприхотливой, выносливой, требу-ющей очень мало пищи. Достижения в этом некоторых из подвижников при нашей испорченности кажутся нам невероятными.

Здесь следует привести и мнение преподобного Пимена Вели-кого, одного из сугубых аскетов. Он говорил, что, упо-треблял пищу однажды в три дня или четыре, или раз в неделю; но старцы как сильные испытали все это и признали полезнейшим ежедневное употребление пищи, но не досыта, и передали нам этот царский путь как удобнейший.

За основу в отношении нормы приема пищи следует положить правило святых отцов: «Есть не до сытости, ос-тавляя место Духу Святому Божию».

Святитель Игнатий Брянчанинов дает определение поста: «Пост есть постоянная умеренность в пище с благо-разумною разборчивостью в ней». Действительно, только постоянный контроль за питанием, умеренность и разборчивость в пище должны быть нашими главными советчиками.

Мученики Оптинские также могут служить для нас примером: «Всегда молчаливый и тихий, отец Василий не заботился о пище, и даже порой забывал о необходимости ее вкушать».

Святые отцы подчеркивали важность умеренности в приеме пищи во время поста. Напомню слова святого преподобного Серафима Саровского: «Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть мало, и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много. Неразумен тот постник, который дожидается определен-ного часа, а в час трапезы весь предается ненасытному вкушению и телом, и умом…

Не разбирать между снедями вкусными и невкусными. Это дело, свойственное животным, в разумном человеке не достойно похвал. Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены плоти и дать свободу действиям духа». Истинный пост, по словам того же святого, состоит не в одном из-нурении плоти, но и в том, чтобы ту часть хлеба, которую ты сам хотел бы съесть, отдать алчущему: Блажeнu алчущие, яко тии насытятся (Мф. 5, 6). А Церковь имеет правило: не- хранящие святых постов и всего лета среды и пятницы мно-го грешат… Бог и наказания все посылает именно за то, что люди сегодня презирают ycтaвы Святой Церкви и святых отцов. А вместо этого подражают язычникам: не только среду и пяток, но и самые посты и праздники нарушают и все нарушают.

На вопрос, можно ли есть скоромное постом, если кому вредна постная пища и врачи приказывают есть ско-ромное, преподобный Серафим Саровский ответил: «Хлеб и вода никому не вредны. Как же люди по сто лет жили? Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих. А что Церковь положила на семи Вселенских соборах, то исполняй. Горе тому, кто слово одно прибавит к сему или убавит». Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мк. 8, 36). Господь призывает нас: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас: ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11, 28,30), - но мы сами не хотим.

«Поелику мы не постились, то изринуты из рая! Поэтому будем поститься, чтобы снова взойти в рай!», призывает святитель Василий Великий.

Священник Сергий Демин,

Настоятель Иверской церкви села Растуново протоиерей Игорь Шемонаев

Православные, в этой статье речь пойдет о трапезе и о том в жизни человека, что с ней связано. Конечно, разговор не будет о вкусной и здоровой пище, как это понималось во времена советского общепита, а о культуре приготовления и употребления пищи с точки зрения православной. Культура эта сейчас среди народа практические полностью утрачена и возродиться она может только с возрождением подлинной православной духовности.
Христиане издревле относились к приему пищи не как к физиологическому акту (что имеет место сейчас в различного рода «забегаловках» типа «бистро»), а как к некоему духовному действу, центром которого является молитва и духовная беседа.
Такое отношение к трапезе идет от Христа и установленного Им таинства святого причастия. На Тайной Вечери Господь, преломляя хлеб, говорил Апостолам: «Примите, ядите…». Мы видим, что вкушение - один из наиглавнейших путей соединения с Богом. Поэтому потрясает до глубины души, когда некоторые молодые люди о вкушении обычной пищи говорят словами, которые здесь сегодня и повторять-то не хочется, есть в этих словах что-то скотоподобное, рогатое, сатанинское.
В Церкви существует такое понятие - трапезный храм. Такой храм есть, к примеру, в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. В таких храмах совершалась Божественная литургия и в специально отведенных местах храма накрывалась трапеза для братии. В наше время трапеза после литургии совершается не в храме, а в другом месте, например, в церковном доме.
Истинная культура трапезы сейчас сохранилась в монастырской жизни. Прием пищи начинается с молитвы - это обязательно и для монахов, и для мирян. За столом присутствует старший, который, осенив крестным знамением блюда, полагает начало трапезе.
Митрополит Антоний Сурожский удивительно сказал, что пища - это любовь Божия, ставшая съедобной.
Во время приема пищи учиненный из братьев чтец читает громко житие одного из угодников Божиих или какое-то святоотеческое поучение. Читает то, что благословлено. Святые отцы говорят, что пищу надо пережевывать с молитвой, чтобы польза была и телу, и душе.
Вкушение пищи - это молитва, и поэтому принято приветствие в трапезной, обращенное к кушающим: «Ангела за трапезой!». И ответ на приветствие: «Невидимо предстоит».
Но вот в руках старшего звонит колокольчик - сигнал к окончанию трапезы. Все встают и после молитвы и полученного благословения в молитвенном молчании расходятся для выполнения ранее полученных послушаний.
Огромное значение имеет и то, как приготовлена пища. Один из великих духовников Оптиной пустыни преподобный Никон Беляев на страницах своего дневника описал случай, рассказанный ему его духовным отцом преподобным Варсонофием. Случай этот произошел в Казани на трапезе после литургии у тамошнего архиерея, архиепископа Афанасия, уже пожилого человека, отличавшегося удивительным хлебосольством. Очень любил владыка Афанасий собирать своих духовных чад на трапезы, в ходе которых велись духовные беседы и разъяснялись различные вопросы духовной жизни. Повар у владыки был отменный и отличался особым искусством в приготовлении рыбы.
И вот однажды молодой послушник поставил на стол перед владыкой то, что все уже ждали - большой поднос, на котором покоилась особым образом, приготовленная щука. То, что произошло вскоре, повергло в недоумение всех присутствовавших. Вместо традиционных слов благословения, сопровождающихся крестным знамением, все услышали, как владыка, обращаясь к послушнику, принесшему щуку, сказал: «Убери ее и выкинь, а затем вели приготовить другую, и повара позови».
Всех это озадачило, так как владыка пригласил отведать именно эту особо приготовленную щуку.
Но вот в трапезную вошел повар, и все обратили внимание на то, что один из пальцев левой руки его забинтован, а сквозь бинт проступает алая кровь.
«Дорогой, - обратился преосвященный Афанасий к повару, - что у тебя с пальцем?» «Простите, владыко, рыбу чистил и порезал…» «Я это понимаю, - сказал владыка, - а что ты сказал при этом?» Повар заплакал: «Не гневайся, владыко, но я сказал: «Будь ты…» Плохо сказал…» Все поняли, что повар над рыбой произнес слова проклятия.
То, что открыто святым, не открыто нам, грешным. Святитель Афанасий, безусловно, свят и, пребывая в Духе Святом, он каким-то необъяснимым для грешного ума чувством ощутил отсутствие благодати на этом блюде и уже не мог его вкушать. А то, что ты сам не ешь, как ты будешь предлагать кому-то… Хотя от вкушения этого блюда никто бы не отравился.
Каждый, кто хоть однажды вкушал в монастыре или при приходском храме за трапезой, знает, что самые обычные блюда кажутся какими-то особенными. Помню, как на трапезе в одном монастыре я с удивлением наблюдал, как мои ребята (я приехал в монастырь с детьми) с восторгом ели черный хлеб (почему-то немного подслащенный вареной сгущенкой) с квашеной капустой.
Преподобный Никон о монастырской трапезе в Оптиной пустыни пишет в своем дневнике: « В миру, в богатых домах, в самых дорогих кушаньях нет того вкуса, который мы ощущаем в наших кислых щах: там все делается без молитвы, с руганью и проклятьями, а у нас в монастыре с молитвой и благословением».
Молитва и благословение - это то, что и делает трапезу собственно христианской. Уже святые апостолы на братской трапезе особым образом обращались к Богоматери. И в комнате, где происходит трапеза, обязательно должна пребывать икона. Беда в том, что трапезы наши часто напоминают обильные языческие возлияния. Вовсе не означает все выше сказанное, что за семейным столом должна царить монашеская дисциплина. Совместная семейная трапеза в непринужденной беседе - это то, что укрепляет семейные устои. Умная шутка, к месту рассказанная история никому не повредят.
Христос своим пришествием освятил брачную трапезу в Канне Галилейской, и более того - когда кончилось вино на этом пире, то по просьбе Своей Матери превратил воду в вино. Конечно же, на этой трапезе люди веселились (естественно, разумно), и пели песни, и Христос участововал в общем весели, ведь Он сидел за общим столом.
Да нам, Господи, радости в наших домах, но при этом будем стараться соблюсти меру христианского благочестия - «Ангела за трапезой!».