25 января 2013 года председатель Издательского Совета Русской Православной Церкви митрополит Калужский и Боровский Климент выступил с докладом на на пленарном заседании Международной конференции «Подвиг новомучеников и исповедников Российских в современной исторической литературе»

Дорогие участники Конференции! Я рад сердечно приветствовать всех Вас, собравшихся в этом зале Храма Христа Спасителя.

XX век был особенно тяжёлым, трагическим для нашей Родины, всего народа, Русской Православной Церкви. Россия потеряла миллионы своих сыновей и дочерей. Среди злодейски убитых, замученных в годы гонений было неисчислимое количество православных - мирян и монахов, епископов и священников, церковнослужителей, учёных, интеллигенции, простых рабочих и крестьян, единственной виной которых оказалась твёрдая вера в Бога. Это были обычные люди, такие же как и мы, но их отличала особая духовность, доброта, отзывчивость, сердечность, широта русской души, напитанной тысячелетней христианской историей и культурой, вера в Бога и верность своим религиозным убеждениям. Они предпочли умереть, чем жить без Бога, без Христа.

Можно, конечно, спросить, зачем вспоминать об этом? Ответ простой, хотя, быть может, для кого-то и неожиданный: в кровавые 20-30 годы у нас в России тоже свершилась великая Победа. Объяснение этому можно увидеть в словах христианского апологета Тертуллиана. «Мы побеждаем, когда нас убивают, - обращался он к римских языческим правителям в III веке. - Чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся; кровь христиан есть семя». Новомученики и исповедники своим подвигом явили славу Божию, носителями которой были мученики и исповедники на протяжении всех столетий, начиная с первого века существования Церкви. Подвиг этих святых остается в памяти Церкви, которая возрождается благодаря их молитвам.

Правление большевистской партии в России, особенно его первые два десятилетия, были ознаменованы небывалыми по размаху гонениями на Церковь. Большевистская власть не просто хотела построить новое общество по новым политическим принципам, она не терпела никакой религии, кроме своей веры в «мировую революцию». Антицерковные репрессии достигли пика в 1937 г., когда был издан секретный оперативный приказ, согласно которому «церковники» приравнивались к «антисоветскому элементу» и подлежали репрессированию (расстрелу или заключению в концлагеря). В результате этой кампании Православная Церковь и другие религиозные организации в СССР были практически полностью ликвидированы. В научной литературе приводятся цифры, согласно которым только за время 1937-1938 гг. было арестовано более 160000 служителей Церкви (в это число входят не только священники), из которых более 100000 были расстреляны. В Русской Православной Церкви на всей территории СССР к началу Второй мировой войны на кафедрах осталось всего 4 архиерея (из примерно 200), служение в церквях продолжали только несколько сот священников (до 1917 г. их было более 50000). Так, репрессиям подверглось не менее 90% духовенства и монашествующих (большинство из них были расстреляны), а также значительное число активных мирян.

С 1980-х гг. в Русской Православной Церкви сначала за рубежом, а затем и в Отечестве начался процесс канонизации новомучеников и исповедников Российских, пик которого пришелся на 2000 г. К настоящему моменту причислено к лику уже около двух тысяч подвижников. Можно утверждать, что в период большевистских гонений Русская Церковь дала миру тысячи святых - поистине, великое число мучеников и исповедников в рамках новейшей истории.

К сожалению, находятся скептические голоса, сомневающиеся в том, можно ли считать их мучениками, пострадавшими за Христа? Некоторые, например, считают, что подвергшиеся репрессиям от советской власти члены Церкви пострадали не за веру, а за свои политические (антисоветские) взгляды. Именно такой была позиция самой советской власти. Действительно, формально в СССР преследований за веру не было. Советская власть, провозгласив в январе 1918 г. «свободу совести», многократно заявляла, что ведет борьбу не с религией, а с контрреволюцией. Большинство церковных людей, репрессированных в 1920-1930-е гг., были осуждены за действия, «направленные к свержению власти».

Однако сама Церковь не участвовала в антибольшевистских заговорах и старалась быть лояльной к советской власти, о чём неоднократно свидетельствовали призывы первоиерархов, которые не хотели, чтобы Церковь была спровоцирована и обвинялась в политической деятельности. Поэтому обвинения со стороны большевиков в том, что Церковь ведёт антисоветскую деятельность и контрреволюционную агитацию были абсолютно необоснованны. А это значит, что подвиг новомучеников и исповедников состоял в их стоянии в вере, а не противостоянии государству как таковому, и они пострадали за то, что не отреклись от Христа и продолжали Ему служить, сохраняя верность Церкви и каноническому строю Православия.

Следует также отметить и в будущем тщательно изучить тот факт, что кроме жертв антицерковного террора среди взрослых верующих были также дети и юноши не достигшие совершеннолетия. В Соловецком лагере особого назначения за исповедание своей веры в Бога были расстреляны два совсем еще юных юнги 12 и 14 лет. Подобное происходило в разных местах, причем суд и казнь над несовершеннолетними осуществлялись в рамках закона, который позволял расстреливать детей уже с 12 лет! (постановление ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г., № 3/598). И если можно было хоть как-то подозревать взрослых христиан в антисоветской деятельности, то что должны были совершить дети, чтобы не угодить коммунистической власти? Отсюда вырисовывается явная подмена понятий в обвинениях против верующих.

И, хотя физически к концу 1930-х гг. Русская Церковь была практически полностью уничтожена, духовно она оказалась не сломлена, ибо, по слову митрополита Петроградского Иосифа (Петровых), «смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение». В итоге единственным пережившим коммунистический строй сословием оказалось духовенство.

Была только одна сила, которую Церковь могла противопоставить безумной злобе гонителей. Это сила ВЕРЫ, и проистекающей от нее святости. Столкнувшись с этой великой силой, с этим духовным сопротивлением, воинствующее советское безбожие помимо своей воли вынуждено было отступить. Новомученики и исповедники Российские не боялись жить по Евангелию даже в самые мрачные годы ленинско-сталинской тирании, жить так, как велела им их христианская совесть, и готовы были умереть за это. Господь принял эту великую жертву и Своим Промыслом направил ход истории в годы Второй мировой войны так, что советское руководство вынуждено было отказаться от планов жестокого искоренения религии в СССР. Но как бы последующие периоды советской истории не назывались («оттепелью», «застоем») в годы правления советской власти (40-80-е ХХ в.) верующие подвергались репрессиям за свои религиозные взгляды и верность Христу.

В прошедшем столетии Церковь столкнулось с колоссальным явлением, с тем, с чем никогда до этого не сталкивалась - это массовый подвиг мученичества. Появление невероятного количества святых. За прошедшие годы Русской Православной Церковью собраны многочисленные свидетельства о христианах, пострадавших в гонениях за веру Христову в XX веке. Накоплен обширный материал, позволяющий объективно оценить ситуацию того периода. Однако, за короткое время весьма трудно осмыслить такое огромное количество информации. Потребуется тщательная и продолжительная работа.

К сожалению, мы слишком мало знаем о конкретных подвигах новомучеников, их духовном наследии. Перечисляя их имена, нам в настоящее время весьма затруднительно сказать что-то об их жизни и праведной кончине. В связи с этим ощущается огромная нужда в доступной повествовательной литературе. Нам сейчас необходимы не только исторические исследования, но и художественные книги, исторические повести, поэмы и прочее.

Сегодня Русская Православная Церковь старается популяризировать и сделать широко известным подвиг новомучеников Российских. В целях реализации Определения Архиерейского Собора 2-4 февраля 2011 года «О мерах по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших» на прошлом заседании Священного синода в декабре 2012 года было принято решение о создании Церковно-общественного совета по увековечению памяти новомучеников и исповедников Российских под председательством Святейшего Патриарха.

6 ноября 2012 года в рамках выставки-форума «Православная Русь» Издательский Совет Русской Православной Церкви и Фонд сохранения духовно-нравственной культуры «Покров» провели презентацию комплексной целевой программы распространения почитания новомучеников и исповедников российских «Светочи России XX века». Эта программа реализуется по благословению Святейшего Патриарха Кирилла и имеет целью создание информационных условий и возможностей для общецерковного почитания и прославления новомучеников и исповедников российских, осмысление и усвоение величия их духовного подвига.

Для того чтобы память о новомучениках укреплялась в нашем обществе как пример стойкости веры, необходимо активизировать работу по расширению в народе почитания святых новомучеников и исповедников. Следует:

1. Проводить церковно-общественные мероприятия (конференции, форумы, съезды);

2. Изучать историю подвига новомучеников и исповедников в учебных заведениях как духовных (семинариях, училищах), так и общеобразовательных (гимназиях, школах);

3. Создавать документальные и художественные фильмы, вести телевизионные передачи, издавать литературу, посвященную подвигу новомучеников и исповедников;

4. Создавать епархиальные центры содействия почитания подвига новомучеников и исповедников российских на епархиальном и приходском уровне, которые бы занимались сбором соответствующего материала, его систематизацией и изучением.

Подводя итог, можно сказать, что сила и единство любого народа, его способность давать ответ на бросаемые ему вызовы, определяются, прежде всего, его духовной крепостью. Вершина же духовного возрастания - это святость. Святые подвижники объединяли, объединяют и будут объединять народ России. Возможно, конечно, собрать людей и под знаменами идей ложных, проникнутых ненавистью. Но такое человеческое объединение не будет долговечным, чему мы видим яркие исторические примеры. Подвиг же новомучеников имеет непреходящее значение. Сила святости, явленная ими, победила злобу большевиков-богоборцев. Почитание новомучеников и исповедников на наших глазах объединило Русскую Церковь, внешне, стараниями тех же богоборцев, разделившуюся в конце 1920-х годов. Но без возвращения к истинным ценностям, идеалом которых является святость, наше общество останется обреченным. Если у народа нашей страны есть будущее, то только в следовании той Истине, верность которой явили наши святые, ближайшие из которых к нам - новомученики и исповедники Российские.

В отечественной истории XX века в нашей стране, нашем народе совершилась страшная трагедия, приведшая к разделению общества по идеологическому признаку и гибели десятков и сотен тысяч людей от рук своих же соотечественников. Но большинство наших сограждан сегодня, к этой трагедии не имеем почти никакого отношения, даже в плане восприятия и анализа того, что произошло в те страшные годы. Мы не сопережили ту трагедию Русской Православной Церкви XX века, в которой пострадали сонмы исповедников и новомучеников. Многие недоумевают о происшедшей трагедии, задавая себе вопрос, как это могло случиться в нашей стране и с нашей Церковью?

Увы, нам очень часто свойственно сейчас, говоря о той действительно прекрасной духовно-исторической жизни, которой жила Россия в канун 1917 года, не видеть многие из тех недостатков, которые имели место.

Да, Русская Православная Церковь была крупнейшей Поместной Православной церковью в мире. Ее духовенство было самым образованным, ее богатства были несравнимы с богатствами никакой другой православной поместной церкви. Количество храмов, монастырей превосходило многие поместные церкви православного мира. И находилась церковь под защитой православной монархической власти.

Все казалось незыблемым, все казалось построенным на века. Но уже тогда, уже в нашей с вами церкви были те, кто вольно или невольно разрушал ее. Были высокомерные, далекие от своей паствы и своего духовенства архиереи, не желавшие знать нужд своих епархий. Были священники суетные, корыстные, думавшие лишь о своем земном благоустроении, но не о нуждах своих пасомых. Были ленивые и невежественные монахи.

И наконец, были православные миряне, большая часть которых причащалась только раз в год, подавляющее большинство которых воспринимало церковную жизнь, как всего лишь почетную бытовую традицию. И вот эти люди, сами того не ведая, постоянно искушая друг друга, теряли веру и убивали веру.

Именно из-за этих пастырей, не исполнявших своего долга, и из-за пасомых, живших так, как будто церковь к ним не имеет почти никакого отношения, из их же среды выходили те, кто готов был уничтожать церковь, убивать духовенство, убивать даже всех тех, кто готов был возвысить свой голос в защиту поругаемых святынь.

Не все они были просто злодеями. Многие из них становились злодеями после того, как в их жизни бывали случаи, когда кто-то из представителей духовенства или старших, почтенных по своему жизненному опыту мирян, искушал их своей неправедной жизнью.

Видя недостатки священства, недостатки мирян, эти люди решали для себя, что Бога нет, что Христос никогда в этот мир и не приходил, и что религия - это действительно опиум для народа. И вот такие обиженные «праведники», превращавшиеся в злодеев, часто оказывались самыми страшными разрушителями церкви.

И может быть, самое печальное обстоятельство того времени заключалось в том, что, когда гонение на церковь обрушилось, в первую очередь погибали именно те архиереи, именно те священнослужители, именно те монахи и те миряне, которые, наоборот, являли собой в полной мере весь идеал Христовой жизни на земле. Церковь гнали из-за худших, а погибали в ней прежде всего лучшие.

Первый из лучших, кто стал во главе новомучеников и исповедников Российских, - это святейший патриарх Тихон. Это он своим первосвятительским благословением указал чадам Церкви Российской единственно верный путь в условиях «новой» жизни: «А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою... Если нужна искупительная жертва, нужна смерть невинных овец стада Христова, - благословляю верных рабов Господа Иисуса Христа на муки и смерть за Него». Таков путь Христа, таков путь Его Святой Церкви, таков путь каждого, кто стал христианином. И Церковь Божия, и подвижник Христов свободно идут на крест и взойдут на него. В свободе - и сила подвига, и его ценность.

Принимая патриарший посох в 1918 году, митрополит Тихон знал предлежащий ему путь и не отрекся от крестного подвига. «Ваша весть об избрании меня в Патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: «Плач, и стон, и горе... Отныне на меня возлагается попечение о всех церквах Российских и предстоит умирание за них, во вся дни», - сказал Владыка Тихон в день своего избрания. И его умирание началось с первых дней управления Русской Церковью.

Патриарх Тихон в сонме мучеников Российских, казалось, был лишен радости мученического венца, но по силе страданий он стал первым. Его бескровное мученичество было непрестанным в течение долгих семи лет патриаршества до окончания им своего земного пути.

С Всероссийского Собора, не дождавшись его окончания, только получив благословение Богом дарованного Патриарха, уехал на страдание и смерть митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). Священномученик митрополит Владимир шестьдесят лет шел по жизни за Богом.

Его жизнь была исполнена трудов и страданий. Ими учился он всегда и во всем исполнять волю Божию. В Церкви он прошел послушание от семинариста до митрополита. Истинное смирение вознесло святителя Владимира на такую высоту, какая только была возможна на положении иерарха. Он с застенчивостью и удивлением говорил о себе, что стал как бы Всероссийским митрополитом, последовательно занимая все основные митрополичьи кафедры России - Москвы, Петербурга и Киева.

Отстаивая единство Украинской Церкви со Всероссийской Православной Церковью, владыка Владимир незадолго до своей гибели сказал: «Я никого и ничего не боюсь. Я на всякое время готов отдать свою жизнь за Церковь Христову, за веру Православную, чтобы не дать врагам ее посмеяться над нею. Я до конца буду страдать, чтобы сохранилось Православие в России там, где оно начиналось». Как перекликаются эти слова его со словами Патриарха Тихона: «Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза».

И там, где крестилась Русь во Христа, где руками апостола Андрея Первозванного было воздвигнуто знамение победы - Крест Христов - в Киеве над Днепром был вознесен на крест преемник апостольского служения священномученик митрополит Владимир, и с этого же места началось крещение Русской Церкви огнем и кровью.

Без суда, без объявления вины, как на разбойника, вышли взять митрополита неведомые, не знаемые никем, новые хозяева жизни со штыками и оружием. Издевались над ним, вывели за ворота Киево-Печерской Лавры. А он, воздев руки свои к небу, молился. Потом, благословляя крестообразно обеими руками своих убийц, сказал: «Господь вас благословляет и прощает». Мученик сам благословил смерть свою и вымолил убийцам прощение. «Господь вас прощает!» А распоясавшийся мир зла, не вынося укоризн правды и света, смертельными пулевыми и штыковыми ранами завершил суд над Божией правдой.

Через четыре года вслед за митрополитом Владимиром мученичеством завершил свой жизненный путь святитель Петербургской епархии - митрополит Вениамин (Казанский). Он еще в детстве помышлял о мученичестве, о котором много читал в житиях многих святых. И это было так глубоко и сердечно, что Господь исполнил желание того, кто возлюбил Его и всей жизнью своей Господу отдал свое сердце. «В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых, - писал о себе владыка Вениамин, - восхищался их героизмом... жалея, что времена не те и не придется пережить то, что они пережили».

Небывалая разруха и голод охватили страну в 1921 году. С ними начались и гонения на Церковь, которые проводились якобы с целью изъятия церковных ценностей. Владыка Вениамин, являя пример высокой христианской любви, благословил передачу ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих. «Мы все отдадим сами», - говорил он. Но изъятие было не основной целью власть предержащих. Им нужно было устроить показательный судебный процесс над духовенством, обвинив его в заговоре.

Взятый в заточение по этому сфабрикованному делу, владыка митрополит особенно страдал за тех, кто был судим вместе с ним. Страдал от клеветы беззаконных судей и от лукавства лжебратьев - новоявленных «иуд» - обновленцев, предающих истинную Церковь.

Напрасно любящая владыку паства ходатайствовала за него, напрасны были и его духовная мудрость, и разум, изобличавшие всякие клеветы на подсудимых. Приговор - «повинен смерти» - ничто не могло изменить. И, ожидая исполнения своей участи, митрополит Вениамин оставляет своим ученикам и сопастырям заповедь - бессмертные слова возвышенной силы. «Тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить эту границу, чтобы всецело без остатка предаться воле Божией. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий». «Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение, - пишет он. - Я радостен и покоен... Христос - наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее надо иметь нам, пастырям. Забыть свою самонадеянность, ум, ученость и дать место благодати Божией».

На суде в своем последнем слове владыка Вениамин сказал: «Я не знаю, что вы мне объявите в вашем приговоре - жизнь или смерть, но, что бы вы в нем ни провозгласили, я с одинаковым благоговением обращу свои очи горé, возложу на себя крестное знамение и скажу: «Слава Тебе, Господи Боже, за все».

Незадолго до исполнения приговора близкие получили митрополичий клобук владыки Вениамина, и на донышке его с внутренней стороны было написано: «Я возвращаю мой белый клобук незапятнанным». По достоверным сведениям, владыка митрополит шел на смерть спокойно, тихо шепча молитву и крестясь.

Участь владыки Вениамина разделили и миряне, активные участники в церковной жизни: мученики Юрий Новицкий и Иоанн Ковшаров, а также священномученик архимандрит Сергий Шеин.

Архимандрит Сергий, обращаясь к суду, в последнем слове сказал, что монах очень тонкой нитью связан с жизнью. Его удел - богомыслие и молитва, и разрыв этой нити для монаха не страшен. «Делайте свое дело. Я жалею вас и молюсь о вас... «Последними словами его перед смертью были слова молитвы: «Прости им, Боже, не ведают бо, что творят».

«Господи, прости им, не знают, что делают!» - была последняя молитва и Великой княгини прмц. Елисаветы перед тем, как черная бездна заброшенной шахты поглотила ее.

Она шла к этой зияющей бездне сознательно, категорически отказавшись выехать из России, когда начались беззакония. Она шла за Христом, и ее душевным очам оттуда, из бездны, бил свет Воскресения. Что привело ее, аристократку, чужестранку в далекий уральский город Алапаевск, ставший для нее Голгофой? Что отдало в руки неведомых, демонической злобой одержимых людей? Жизненные пути их никогда не могли ранее соприкоснуться. Она видела этих людей первый и последний раз в жизни. Она встретилась с ними только для того, чтобы они исполнили над ней приговор неведомо где состоявшегося суда. Но это по человеческому суждению. А как по-Божьи? А по-Божьи это был суд человеческий - «за Бога» или «против Бога».

И Великая княгиня Елисавета, бывшая протестантка, принявшая Православие на своей новой Родине, в России, и возлюбившая Православную Церковь и Россию «даже до смерти», ответила злу. Какой бы приговор не вынесло ей разнузданное, обезумевшее зло, она примет его как приговор свыше, как ниспосланную ей возможность делом подтвердить то, что составляло смысл и содержание ее жизни.

Великая княгиня потеряла супруга, погибшего от злонамеренной руки террориста. Своими руками она собирает то, что осталось от любимого ею человека, и, неся в сердце боль страшной утраты, идет в темницу к преступнику с Евангелием, чтобы простить его и привести ко Христу с раскаянием.

Любовь к Богу и любовь к людям была истинно смыслом ее жизни, и она привела Великую княгиню на крест. И ее крест вырос и преложился в Крест Христов, сделав ее избранницей Божией для вечной жизни с Богом. Вся дальнейшая ее жизнь в России стала делом милосердия в служении Богу и людям. Великая княгиня собрала сестричество, устроив Марфо-Мариинскую обитель и служа по примеру двух евангельских сестер всем обездоленным и скорбящим. Она вложила в это дело все свои средства, отдала все свои силы без остатка, и сама отдалась этому делу милосердного служения до конца. Ее любовь к людям возвращалась и преумножено возвращается к ней ответной любовью людей.

«Я... уверена, - продолжает Великая княгиня, - что Господь, Который наказывает, есть тот же Господь, Который и любит». Вот мера ее духовного возраста, вот мера ее самоотдачи до истощания. Она уже сама добровольно стала жертвой, и Господь принял ее жертву за Россию, которую она так любила. И ни единой бы власти не имели над ней эти, невесть откуда появившиеся на ее жизненном пути люди-палачи, если бы не было дано им свыше. Всех, кто был с Великой княгиней Елисаветой, побросали в шахту живыми, кроме одного, оказавшего сопротивление. Они умерли не сразу. Еще долго слышали местные жители Херувимскую песнь, пробивающуюся из-под земли. А Великая княгиня и там, в этой их братской могиле, продолжала делать дело Божие - голова одного из тех, кто был с ней, перевязана была ее апостольником.

Церковь Русская прославила и прославляет Новомучеников и Исповедников своих не потому, что они нуждались в этом. Ведь они и без нашего прославления «во страдании своем венцы от Бога нетленныя прияли». Но мы прославили их для того, чтобы перед всем миром засвидетельствовать их подвиг и их веру, засвидетельствовать нашу к ним любовь и то, что мы духовно с ними, что мы нуждаемся в их помощи и молитвенном предстательстве за нас.

Все Новомученики и Исповедники Русской Церкви всем нам являют пример и путь, коим побеждаются козни врагов Христовых и врагов нашего православного Отечества. Все они предстоят ныне престолу Божию, вознося молитвы об их и нашем земном Отечестве.

Мы этим прославлением провели четкую грань, которая одних поставляет на сторону новомучеников и исповедников, а других, - с гонителями и убийцами. Мы положили на совесть мира вопрос, на чьей он стороне?

Прославить мучеников, - это значит духовно приобщиться к их подвигу и следовать их примеру в своей жизни. Последуем же их примеру! Имея перед собой такое облако свидетелей, новомучеников и исповедников, сбросим с себя запятнавший нас грех, как говорит Апостол Павел, чтобы прославление, которое мы совершили, было бы и для нас духовным обновлением. Аминь.

Тропарь Собору новомучеников и исповедников
Церкви Русской, глас 4

Днесь ра́достно лику́ет Це́рковь Ру́сская,/ я́ко ма́ти ча́да, прославля́ющи новому́ченики и испове́дники своя́:/ святи́тели и иере́и,/ ца́рственныя страстоте́рпцы, благове́рныя кня́зи и княги́ни,/ преподо́бныя мужи́ и же́ны и вся правосла́вныя христиа́ны,/ во дни гоне́ния безбо́жнаго/ жизнь свою́ за ве́ру во Христа́ положи́вшия/ и кровьми́ и́стину соблю́дшия./ Тех предста́тельством, Долготерпели́ве Го́споди,// страну́ на́шу в Правосла́вии сохрани́ до сконча́ния ве́ка.

Кондак Собору новомучеников и исповедников
Церкви Русской, глас 3

Днесь новому́ченицы Росси́йстии в ри́зах бе́лых предстоя́т А́нгцу Бо́жию/ и со а́нгелы песнь побе́дную воспева́ют Бо́гу:/ благослове́ние, и сла́ва, и прему́дрость,/ и хвала́, и честь, и си́ла, и кре́пость// на́шему Бо́гу во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Молитва новомученикам и исповедникам
Церкви Русской

О, святи́и новому́ченицы и испове́дницы Росси́йстии:/ святи́телие и па́стырие Це́ркве Христо́вы,/ ца́рственнии страстоте́рпцы,/ благове́рнии кня́зие и княги́ни,/ до́блии во́ини, мона́си и мирсти́и,/ благочести́вии му́жие и жены́,/ во вся́цем во́зрасте и сосло́вии за Христа́ пострада́вшии,/ ве́рность Ему́ да́же до сме́рти свиде́тельствовавшии/ и вене́ц жи́зни от Него́ прие́мшии! Вы во дни гоне́ния лю́таго,/ зе́млю на́шу от безбо́жных пости́гшаго,/ на суди́щах, в заточе́ниих и про́пастех земны́х,/ в го́рьких рабо́тах и вся́ких ско́рбных обстоя́ниих/ о́браз терпе́ния и непосты́днаго упова́ния му́жественне яви́ли есте́./ Ны́не же, в раи́ сла́дости наслажда́ющеся,/ пред Престо́лом Бо́жиим во сла́ве предстои́те/ и при́сно хвалу́ и хода́тайство со А́нгелы и все́ми святы́ми Триеди́ному Бо́гу возно́сите. Сего́ ра́ди мы, недосто́йнии,/ мо́лим вас, святи́и сро́дницы на́ши:/ не забу́дите земна́го оте́чества ва́шего,/ грехо́м Ка́инова братоуби́йства,/ поруга́нием святы́нь, безбо́жием и на́шими беззако́нии отягче́ннаго./ Умоли́те Го́спода Сил,/ да утверди́т Це́рковь Свою́ непоколеби́му в ми́ре сем многомяте́жнем и лука́вом;/ да возроди́т в Земли́ на́шей дух братолю́бия и ми́ра;/ да па́ки бу́дем мы ца́рское свяще́ние,/ род Бо́жий, избра́нный и святы́й,/ при́сно с ва́ми сла́вящий Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Доклад А.Л. Беглова, к. ист. н., на VI Международной богословской конференции Русской Православной Церкви на тему «Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи».

Русская Церковь обогатилась большим числом мучеников и исповедников за многострадальный ХХ век. Их подвиг, вне сомнения, достоин стать одной из центральных тем богословского осмысления современной религиозно-философской мысли. Автор доклада размышляет над возможными направлениями этого вектора осмысления.

ХХ столетие стало временем мученического и исповеднического подвига Русской Церкви. Мученического подвига по своим масштабам – как отмечали многие современники – сопоставимого с эпохой мученичества первых веков христианской эры. Образ и опыт мучеников этого периода, новомучеников и исповедников Российских должен был бы стать (но пока не стал) одной из центральных тем богословского осмысления сегодняшней российской богословской и религиозно-философской мысли. В настоящем докладе мы хотим предложить несколько размышлений историка о том, в каком направлении могло бы двигаться это осмысление.

1. «Жертвы» или «герои»: осмысление подвига новомучеников в современной литературе

Как мы сказали, сопоставление российских новомучеников и мучеников первых веков достаточно распространено. Наряду с этим обращалось внимание и на существенное отличие этих явлений. Мученики первых веков были и сохранились в церковном предании как свидетели веры и воскресения, которые будучи поставлены перед выбором – вера во Христа и смерть или отречение от Него и сохранение жизни – выбрали веру и пребывание со Спасителем и тем самым засвидетельствовали истинность Его воскресения. В отличие от них, мученики ХХ столетия часто были лишены какой бы то ни было возможности выбора. Будучи представителями групп, подлежавших социальной сегрегации, они были обречены на лишение гражданских прав, а затем и жизни. В подавляющем большинстве случаев им никто не предлагал сохранить жизнь ценой отречения от веры. Они оказывались не свидетелями, а жертвами. В этой связи можно вспомнить афоризм Варлама Шаламова, сказавшего, что в сталинских лагерях нет героев, а есть только жертвы.

Если это так, то в чем состоит подвиг новомучеников? Действительно ли мы в их лице почитаем только жертв , подобных невинным (и неосознанным) вифлеемским младенцам-мученикам, «которых убили только за то, что Бог стал человеком»? В литературе предлагалось осмысление неминуемого мученичества советского периода как свидетельства не воскресения, а Голгофы, т.е. свидетельства о человеческой природе Христа, которая сказалась в Его смерти, в отличие от Божественной природы, сказавшейся в Его воскресении, о которой свидетельствовали раннехристианские мученики. В такой трактовке новомученики оказываются малой частью невинно пострадавших в годы политических репрессий, выделенных из этого бесчисленного сонма, так сказать, по конфессиональному признаку. Между тем, при ближайшем рассмотрении такое прочтение подвига новомучеников вызывает вопросы: к началу советского эксперимента вся страна была крещена, и почему бы тогда не прославить, по крайней мере, как страстотерпцев всех раскулаченных и высланных крестьян. Очевидно, парадигма жертв размывает понимание мученичества.

С другой стороны в литературе присутствует тенденция осознать мученичество советского периода именно как героизм , как подвиг сопротивления советской власти. Но чтобы наполнить такое понимание мученичества ХХ в. конкретным содержанием, нам приходится совершить определенную интеллектуальную и историческую редукцию. Прежде всего, в фокусе такой интерпретации оказываются церковные движения и персоналии, достаточно ярко проявлявшие свою политическую оппозиционность существовавшему режиму, прежде всего так называемые «катакомбные» движения. Если же такая оппозиционность проявлялась не достаточно четко, в качестве признака сопротивления режиму принималась церковная оппозиционность священноначалию Русской Православной Церкви Московского Патриархата. В такой трактовке мученичества церковные явления систематизируются в рамках бинарной оппозиции: сопротивление vs. коллаборационизм . Церковные оппозиционеры оказывались героями сопротивления, а священнослужители и миряне, сохранявшие верность священночалию, вне зависимости от их жизненной позиции и кончины, оказывались под подозрением в потворстве режиму.

Между тем, историческая реальность сложнее. Даже оппозиционеры не всегда были не лояльны существовавшему режиму. Кроме того, придерживаясь этой парадигмы мы игнорируем мученичество остальной, не оппозиционной части Патриаршей Церкви, которая численно, по количеству приходов, превышала оппозиционные движения. Квалифицировать ее позицию как коллаборационизм – примерно то же, что обвинять в коллаборационизме раскулаченных и загнанных в колхоз крестьян. Кроме того, необходимо принимать во внимание соборное решение Церкви, которая в прославлении новомучеников посчитала правильным не разделять мучеников, верных священноначалию, и умеренных оппозиционеров, сохранявших молитвенное единство с митр. Петром (Полянским).

Таким образом, парадигма новомучеников как жертв размывает понимание мученичества, а парадигма мучеников как оппозиционеров, диссидентов сужает, а главное искажает наше понимание этого феномена, чрезмерно акцентируя церковно-политический аспект церковной истории ХХ в. Оба этих подхода не могут нас удовлетворить. Думается, ключ к иному пониманию феномена новомучеников мы можем найти, обратившись к рассмотрению особенностей советской репрессивной политики.

Массовые репрессии 1920–1950-х гг. с их арестами, лагерями и казнями, были только вершиной айсберга советской репрессивной политики, которая основывалась на массовой социальной сегрегации .

Сегрегация по классовому признаку была официальной политикой Советской России в 1918–1936 гг., закрепленной в первых конституциях. Тогда целые категории жителей советской республики были лишены гражданских прав, прежде всего пассивного и активного избирательного права. Среди этих категорий были бывшие дворяне, бывшие крупные собственники, духовенство, представители армии и полиции старого порядка, а с начала 1930-х гг. – и раскулаченные крестьяне. Лишение гражданских прав, зачисление в категорию «лишенцев» для этих людей было только началом испытаний, поскольку именно они попадали под каток повышенного налогообложения, именно они в первую очередь подлежали выселению из крупных городов во время их «чисток», их дети были лишены права на высшее образование, они были лишены доступа к централизованному снабжению продовольствием в период существования карточной системы, что фактически означало обреченность на голодную смерть, именно они, в конце концов, оказывались в первую очередь в числе политически неблагонадежных и значит – кандидатов на политическую репрессию.

С 1936 г. категория лишенцев формально была упразднена, но социальная сегрегация фактически продолжала оставаться нормой советской политики и в последующие десятилетия. Наряду с открыто декларировавшейся классовой сегрегацией, существовала тайная, но в общем известная всем жителям страны, сегрегация по другим признакам. Среди них были: религиозная принадлежность, принадлежность к считавшейся неблагонадежной национальной (поляки, латыши, немцы и др.) или локальной группе («харбинцы»), принадлежность к социально маркированным и девиантным группам (ранее судимые, бездомные, проститутки...).

При этом все это была именно социальная сегрегация, поскольку человека к той или иной ущемленной в правах категории относили не на основании его доказанных преступных деяний, а на основании «учетных» (анкетных) данных или характерных черт его поведения (хождение в церковь, попрошайничество...). Только формальная принадлежность к той или иной группе населения, которая в данный момент квалифицировалась как вражеская, была достаточным основанием и для расстрела в ходе многочисленных «массовых операций» ОГПУ–НКВД (кулацкой, офицерской, разных национальных и т.д.).

Что может дать нам взгляд на советскую репрессивную политику как на политику массовой социальной сегрегации для осмысления подвига новомучеников? Думается, достаточно много. Верующие были одной из главных категорий населения, подвергавшейся различным притеснениям. Конечно, основной удар сегрегационной политики советской власти приходился на духовенство и монашествующих, но и рядовые верующие оказывались под постоянным давлением. Явная церковная позиция была чревата серьезными осложнениями на работе и дома, особенно в коммунальных квартирах, она непременно оборачивалась препятствиями в карьерном росте, верующие могли подвергнуться давлению комсомола, общественников или других организаций, занимавшихся антирелигиозной пропагандой. Изменения рабочего графика на производстве (пятидневка и десятидневка) делали невозможным посещение храмов по воскресеньям. В конце концов, контакты с духовенством могли стать поводом для обвинения рядовых верующих в участии в «антисоветских организациях» и сделать их объектом репрессий.

В этой ситуации продолжение обыденной, повседневной религиозной жизни становилось подвигом и означало то, что те, кто продолжали жить церковной жизнью, сделали осознанный и очень не простой в тех условиях выбор. Этот выбор означал принесение маленькой или более существенной жертвы, и – что важно – готовность к еще большей жертве. Если духовенство, монашествующие, часто – члены приходского управления были обречены, то многие рядовые прихожане действительно выбирали между верой, которая сулила опасности, и молчаливым, негласным, но все же отречением. Обыденный выбор в пользу веры, сделанный массами верующих, поддерживал духовенство и иерархию, давал жизнь Церкви, собственно благодаря ему, несмотря на все усилия власти, страна продолжала принадлежать к христианской цивилизации.

Иначе говоря, если сотни тысяч иерархов, священников и верующих приняли смерть, то миллионы были готовы это сделать. Жизнь во Христе для них стала главной ценностью. Ради ее сохранения они готовы были терпеть мелкие и большие притеснения, подвергать себя малым и существенным опасностям. Тем самым, при осмыслении подвига новомучеников мы должны перенести внимание с казни и смерти на обстоятельства их жизни , на тот обыденный, повседневный подвиг их и их близких, который предшествовал их аресту. Арест в данном случае оказывался логическим завершением их жизни.

Пострадавшие и прославленные новомученики и исповедники Российские оказываются в таком случае своего рода авангардом многих и многих верующих, которые также на своем месте и в силу своего призвания хранили верность Церкви и Спасителю в своей повседневной жизни. Опыт жизни новомучеников оказывается квинтессенцией опыта всех верных Российской Церкви этого периода. А значит, почитая новомучеников, мы чтим подвиг всех российских христиан ХХ столетия, которые не побоялись продолжать жить во Христе в воинствующе антихристианских условиях.

При этом такой взгляд не означает нового размывания понимания мученичества, как это было в случае «парадигмы жертв», но означает нахождение новых границ этого феномена. Эти границы определяются обнаружением реальных христианских практик в жизни верующего, почитаемого нами в лике новомучеников и исповедников Российских. Его поступки, сохраненные документами и церковным преданием, выделяют его из ряда его современников. Кроме того, в нашем прочтении феномена нового мученичества сохраняется и восприятие мученичества как героического поведения, только героизм этот вовсе не политический, а – обыденный, повседневный.

Таким образом, понимая подвиг новомучеников как подвиг продолжения жизни во Христе , мы должны более пристальное внимание обратить на характеристики этой жизни, на реальные ее обстоятельства. И выясняется, что мы оказываемся перед широким полем, на котором существуют самые многообразные проявления обыденного христианского подвига. Представляется, что эти формы христианской жизни, характерные для эпохи нового мученичества, могут быть разделены на три категории. Во-первых, речь может идти о новых формах общественно-церковного устроения, созданных этой эпохой. Во-вторых, – о новых жизненных практиках христиан, актуализированных гонениями. Наконец, в-третьих, – об интеллектуальном ответе, данном поколением мучеников и исповедников на вызовы своего времени. Все это и может быть осознано как опыт новомучеников и исповедников Российских. Попытаемся кратко охарактеризовать каждую из этих категорий в свете достижений новейшей историографии.

3. Церковно-общественная активность

Рубеж 1910–1920-х гг. стал временем бурного роста церковно-общественных объединений (братства, различные кружки и приходские союзы, союзы приходов). Все это происходило на фоне подъема собственно приходской жизни, активизации работы с молодежью, благотворительной деятельности приходов и под. Причем этот рост церковно-общественных движений происходил на разных уровнях: возникали не только, например, приходские и межприходские братства, но и союзы братств и приходов, координировавшие их деятельность как правило в пределах города или епархии.

Причиной возникновения столь необычного в тех условиях – как кажется на первый взгляд – явления, как нам представляется, было соединение трех факторов: исчезновение бюрократического контроля над церковной жизнью с падением синодальной системы, начало гонений со стороны советской власти, вызвавшие живой отпор со стороны верующих, вставших на защиту церковного достояния, поддержка этого движения снизу со стороны священноначалия и лично патриарха Тихона. (Интересно, что приходское законодательство собора 1917–1918 гг. фактически не оказывало влияния на этот процесс.)

Наиболее крупным и достаточно хорошо описанным среди подобных объединений было в Петрограде, возникшее в 1918 г. и в тех или иных формах просуществовавшее до начала 1930-х гг. Оно начало свою деятельность с защиты петроградской Лавры от посягательств со стороны новой власти, но вскоре распространило свою деятельность на церковное образование, на работу с детьми и неблагополучными слоями городского населения, на благотворительную деятельность. В рамках действовало несколько богословских кружков, и внутри него сформировались даже две тайных монашеских общины. В Москве в начале 1918 г. по инициативе священноисповедника Романа Медведя возникло Свято-Алексеевское братство, ставившее своей задачей подготовку «проповедников из числа мирян» для защиты «веры и церковных святынь». Было и множество других (в одном Петрограде к началу 1920-х гг. их было около 20-ти) в самых разных уголках страны, большинство из которых мы знаем только по именам.

Деятельность этих объединений поражает своей многосторонностью: просвещение, благотворительность, сохранение аскетической традиции (монашеские общины). Заметной чертой этого движения был не чисто мирянский (хотя именно миряне составляли большинство членов и активных деятелей братств), а именно церковный его характер, поскольку основными руководителями, вдохновителями их были представители как белого, так и монашествующего духовенства. Многие церковно-общественные объединения поддерживали тесный контакт с иерархией и крупными духовными центрами, не только Александро-Невской лаврой, но и, например, с Ново-Иерусалимским Воскресенским монастырем, со старцами Свято-Смоленской Зосимовой пустыни и др.

Представляется, что упомянутые церковно-общественные объединения демонстрируют новый характер сочетания индивидуализма и общинности. Их рост имел место, прежде всего, в крупных городах, т.е. вне связи с традиционной сельской общинной средой, которая была одновременно и приходской средой, а ведь именно сельская община была тогда основной «социальной базой» Российской Церкви. Здесь же церковно-общественные движения успешно и очень интенсивно осваивали новую социальную среду. И происходило это – напомним - именно в ответ на начавшиеся гонения. Церковно-общественные движения рубежа 1910–1920-х гг. были зародышем новой приходской жизни, которому не суждено было развиться из-за репрессий.

Опыт жизни новомучеников в плане церковно-общественного устроения – это опыт самопожертвования ради защиты церковного достояния, опыт самой широкой взаимопомощи (и материальной, и интеллектуальной, выражавшейся в кружковом самообразовании и под.), опыт выхода этой помощи и за пределы своих общин (в просвещении и в работе с незащищенными социальными группами).

4. Практики повседневной жизни

В последние годы жизненные практики христиан ХХ столетия изучались достаточно интенсивно. И в свете нашего понимания подвига новомучеников это направление исследования исключительно важно. Ведь именно изучение жизненных практик поможет нам ответить на вопросы: что именно делалось для сохранения церковной жизни, что считалось в свете этого особенно важным, а что менее?

Однако здесь нам следует сделать одну существенную оговорку. Прежде, чем начать анализировать поведение и повседневные практики новомучеников, необходимо убедиться, что мы имеем дело собственно с практиками, обусловленными религиозными, а не иными социальными, экономическими или политическими мотивами. Историками советского периода сделано достаточно много наблюдений относительно того, что сопротивление советской власти со стороны крестьян – во время Гражданской ли войны, во время ли коллективизации – приобретало религиозные формы, или религиозные оправдания. Еще Ш. Фицпатрик указала, что пристальное внимание коллективизированных крестьян в 30-е гг. к празднованию даже самых незначительных церковных праздников (которых в некоторых местностях насчитывалось до 180-ти в год) «представляло собой форму сопротивления (саботажа работ), нежели свидетельство о набожности». Поэтому каждый раз нужно исследовать конкретный случай проявления религиозности, и только после исследований историков возможно будет дать богословскую квалификацию того или иного явления. Чтобы не попасть в подобную ловушку, упомяну только те практики, мотивация которых достаточно изучена.

На примере нескольких монашеских и смешанных (состоявших из монахов и мирян) общин (причем, как верных священноначалию Российской Церкви, так и умеренно оппозиционных) мы можем выделить следующие поведенческие стратегии. Прежде всего следует упомянуть бытовую маскировку собственного монашества или даже церковности. Она могла включать самые разнообразные компоненты: от избегания каких-то особенностей в одежде (всего, что указывало бы на монашество, черных платков, слишком длинных юбок и под.) до целенаправленного умолчания обо всем, что могло бы указывать на церковность, или избегания крестного знамения в публичных местах.

Еще одним важным моментом было отношение к светской (советской) работе . В рамках этой поведенческой парадигмы наставники требовали от монашествующих или мирян исключительного тщательного, добросовестного отношения к своей работе. Мотивом такого отношения были или собственно христианская добросовестность, или же восприятие советской работы как монастырского послушания (для монахов), т.е. как работы, исполняемой для Бога и для своей монашеской общины.

При этом выборе самой работы и вообще при каких-либо отношениях с советской повседневностью, действовал принцип, который мы могли бы обозначить как принцип аскетической прагматики . Согласно ему допустимо то, что позволяет сохранить правильный духовный настрой или чистоту христианской совести. Так, например, один из духовных руководителей 1930-х гг., ныне прославленный как новомученик, советовал своим ученикам избегать работы на фабриках или крупных предприятиях, поскольку тамошняя атмосфера могла вредить духовному настрою его подопечных.

Следствием такой поведенческой стратегии стало парадоксальное явление. Ее носители оказывались перед благоприятными перспективами социализации в советском обществе. Фактически, речь шла об инкультурации , вхождении членов этих общин в окружающую их социальную и культурную среду. Конечно, у этого процесса – помимо аскетической прагматики – существовали и другие ограничения. Понятно, например, что христиане не могли быть членами коммунистической партии или комсомола, что ограничивало их шансы на успешную карьеру. Но от этого их собственная позиция в отношении социальной среды не менялась. Сохранить духовную жизнь, жизнь во Христе можно было лишь продолжая жить и в условиях, никак для нее не предназначенных. Отмеченные стратегии повседневного поведения работали на достижение этой сверхзадачи.

Стратегия инкультурации новомучеников, вхождения в социальную и культурную среду открывает нам и еще одну важную черту их опыта. Среда советского города имела слишком мало общего с традиционным православно-бытовым укладом, столь характерным для дореволюционной России. Однако это, как мы видели, не отпугивало новомучеников. Они входили в эту бесхристианскую и бесцерковную среду как в «пещь огнем горящую» и продолжали оставаться в ней христианами, преображая ее изнутри. Формы жизни отступали на второй план, и вспоминалось, что христианство может оставаться живым и действенным в любых формах. В этом еще один аспект подвига новомучеников, показывающий, что ими остро переживалась универсальность Благой Вести. Русскую Церковь много уличали в приверженности к национальным формам христианства, но опыт новомучеников и исповедников Российских показывает, что для них предельно актуальной стала именно универсальность христианства.

Такая жизненная позиция может быть образцом для сегодняшних христиан, путь новомучеников может быть нашим путем.

5. Интеллектуальное наследие новомучеников

Наконец, надо сказать об интеллектуальном наследии новомучеников. Главный источник здесь – церковный самиздат, который исключительно мало изучен. Отметим его многообразие: тематический диапазон церковного самиздата варьируется от аскетических сборников до апологетических сочинений и работ по пастырской психологии. Говорить обо всех этих сочинениях не представляется возможным, поэтому остановлюсь только на одном таком памятнике.

Заметное место среди наследия церковного самиздата советской эпохи занимает книга прот. Глеба Каледы «Домашняя Церковь», которая как цельный текст появилась в 1970-е гг. «Домашняя церковь» по сути – это первая книга по семейной аскетике , то есть по духовной жизни в браке в русской православной традиции. Традиционно православная аскетическая письменность носила монашеский характер, поскольку подавляющее большинство авторов шло иноческим путем и интересовалось прежде всего законами и правилами духовной жизни монашествующего подвижника. И хотя многие наблюдения и рекомендации классических авторов-аскетов носят универсальный характер и относятся к духовной жизни любого христианина – как монаха, так и мирянина, – вместе с тем, важные специфические вопросы духовной жизни в браке или вовсе выпадали из поля зрения аскетических писателей, или освещались недостаточно, вскользь, иногда – исключительно с монашеских позиций.

В книге же «Домашняя церковь» ее автор рассмотрел с точки зрения их духовного роста самые разные аспекты именно семейной жизни православных христиан. При этом эта книга не была ни сборником цитат из святых Отцов или духовных писателей, ни научно-богословской работой, с рационально-выстроенной системой аргументации. Это было выражение глубокого опыта автора – главы семьи, педагога, священника, опыта, безусловно, личного, но укорененного в церковном Предании, выверенного им. В этом смысле «Домашняя церковь» находится в русле православной аскетической письменности, лучшие образцы которой и являются выражением духовного опыта их создателей, опыта встречи с Богом и жизни в Церкви. Можно сказать, что книга отца Глеба – это выражение опыта встречи с Богом в домашней церкви – в семье.

Хочется отметить одну важную черту этого произведения. Его автор исключительное значение придает домашнему христианскому воспитанию и образованию, передаче от родителей к детям своих ценностей и знаний о своей вере, которую он именует не иначе как домашним апостолатом . К такому апостольскому служению для своих близких, как пишет автор, призваны все имеющие семью и детей. При этом им были тщательно разработаны вопросы, связанные с домашним воспитанием: его принципы, стадии, содержание, методы, проблема сочетания с общим образованием.

Все это вобрало опыт самого автора, который уже в 1960-е гг. еще будучи мирянином вел у себя дома христианские образовательные занятия с детьми, участниками которых были его дети и дети его близких. Но кроме этого – и опыт многих домашних кружков – детских, молодежных и взрослых – довоенного и послевоенного времени. Фактически, в этих рекомендациях суммировался опыт новомучеников в области христианского воспитания. Для этого опыта было характерно исключительно бережное отношение к повседневной жизни, окружавшей верующего, к семье и ее органичному – несмотря ни на что – развитию. А высокая оценка домашнего христианского воспитания как домашнего апостолата показывает, что старшие современники автора «Домашней Церкви» и он сам осознавали семью как поле, на котором скромные повседневные усилия верующих родителей могли победить всю мощь бездушной государственной машины.

6. Выводы

Опыт новомучеников свидетельствует о жизни во Христе. Она осознавалась как главная, непреходящая ценность, ради сохранения которой стоит жертвовать многим. Она создавала новые формы церковных объединений, реализовавших себя в христианской взаимопомощи и в выходе этой помощи за пределы общин. Она вопреки всему входила в современную им культуру, свидетельствуя об универсальности христианства. Она была тем сокровищем, что только и нужно было передавать своим детям через «домашний апостолат». Думается, что подобная аксиология поколения мучеников и исповедников Российских и есть их главное завещание нам, требующее нашего всемерного внимания и осмысления.

Исключения из этого правила относятся к нескольким примерам казней священнослужителей в период Гражданской войны и к кампании 1930-х годов по принуждению священнослужителей к публичным заявлениям о снятии сана в обмен на восстановление гражданских прав и предоставление работы. В обоих случая речь идет именно об исключениях из общего правила. Более того, хотя сейчас трудно оценить масштабы отречений 30-х гг., но известно, что очень часто отречения не достигали своей цели, т.к. бывшие священники продолжали подвергаться дискриминации, поскольку «исторически» относились к неблагонадежной категории граждан. Этот вопрос даже рассматривался в комиссии ВЦИК по делам культов. См., например, Проект Циркуляра Президиума ВЦИК об искажениях и нарушениях законодательства о культах. 10 июня 1932 г. // Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917–1941. Документы и фотоматериалы. М., 1996. С. 294–295.

Шмаина-Великанова А.И . О новых мучениках // Страницы: Богословие. Культура. Образование. 1998. Т. 3. Вып. 4. С. 504–509; Семененко-Басин И.В . Святость в русской православной культуре ХХ века. История персонификации. М., 2010. С. 214–217.

Алексеева Л . История инакомыслия в СССР. Нью-Йорк, 1984; Вильнюс, Москва, 1992. Шкаровский М.В . Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999 и др.

Харбинцы – сотрудники Китайской восточной железной дороги (КВЖД), построенной еще до революции на территории, арендованной Россией у Китая. Город Харбин был центром этой территории. После того, как в 1935 г. СССР продал КВЖД Японии, многие «харбинцы» вернулись на Родину, где им было определено место жительства на территории Сибири.

См., например, Беглов А. , Чаковская Л. Обыденный героизм // Татьянин день. Издание домового храма св. мц. Татианы при МГУ им. М.В. Ломоносова. 1 октября 2010 г.: http://www.taday.ru/text/651147.html.

Антонов В. В. Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы) // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 15. М.–СПб., 1993. С. 424–445; Антонов В. В. и тайные монашеские общины в Петрограде // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2000. Вып. 23. С. 103–112; Шкаровский М. В. . 1918–1932 годы. СПб., 2003; Беглов А.Л. Церковно-общественные движения на рубеже 1910–1920-х годов // XIX Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета: Материалы. Т. 1; Зегжда С.А. . СПб., 2009.

Здесь напрашивается прямая параллель с первохристианскими общинами, которые к концу III в. взяли на себя самые широкие социальные функции в античном полисе – хоронили мертвых во время эпидемий, заботились о вдовах (причем не только принадлежавших к христианской общине), кормили сирот и под. Ср. Brown P . The World of Late Antiquity. Thames and Hudson, 1971.

Фицпатрик Ш . Сталинские крестьяне. Социальная история Советской России в 30-е: деревня. М., 2008. С. 231–233.

Беглов А.Л . Церковное подполье в СССР в 1920–1940-х годах: стратегии выживания // Одиссей. Человек в истории. 2003. М., 2003. С. 78–104; Беглов А.Л . В поисках “безгрешных катакомб”. Церковное подполье в СССР. М., 2008. С. 78–85; Beglov A . Il monachesimo clandestino in URSS e il suo rapporto con la cultura secolare // La nuova Europa. Rivista internationale di cultura. 2010, Gennaio. № 1. Pp. 136–145.

Беглов А.Л . Домашнее воспитание как апостольское служение. Концепция церковного образования протоиерея Глеба Каледы // Журнал Московской Патриархии. 2009. № 11. С. 77–83; Беглов А.Л . Православное образование в подполье: традиции и инновации. Опыт священника Глеба Каледы // Меневские чтения. 2007. Научная конференция «Православная педагогика». Сергиев Посад, 2008. С. 90–100; Беглов А.Л . Православное образование в подполье: страницы истории // Альфа и Омега. 2007. № 3(50). С. 153–172.

Еще один возможный вывод из предложенного нами понимания подвига новомучеников как продолжения жизни во Христе касается конкретной практики прославления в этом лике святых. Представляется, что при подготовке материалов к канонизации новомучеников, внимание должно быть перенесено с «документов о смерти», то есть следственных дел, которые сегодня лежат в основе процесса канонизации, – на «документы о жизни» этих людей, прежде всего – на церковное предание и другие свидетельства о их жизненной позиции.

В 40-х годах ХХ века преподобный Лаврентий Черниговский сказал пророческие слова: «Просиял велий полк Мучеников и исповедников, начиная от высшего духовного и гражданского чина, митрополита и царя, священника и монаха, младенца и даже грудного дитяти, кончая мирским человеком. Все они умоляют Господа Бога Царя Сил, Царя Царствующих, в Пресвятой Троице славимого Отца и Сына и Святого Духа» . В 2000 году Собором Русской православной церкви были канонизированы около 1000 новых святых от безбожной власти пострадавших.

Невозможно осознать, в полной мере, величие их подвига, но надо попытаться опереться на их протянутые нам руки, чтобы выйти на верную дорогу ко Спасению, не заблудиться самим и не дать заблудиться ближним. Именно этого хотели новомученики в земной жизни, к этому призывали, ради этого принимали страдания.

Что заставило простого человека Степана Наливайко громко прокричать в апреле 1923 года людям собравшимся на похороны великого архидиакона Константина Розова такие слова: «Время сейчас очень трудное, тяжёлое, но это время избавления народа от греха, поэтому прошу вас – не забывайте Бога. Крестите детей. Не живите невенчанными. А. главное, живите по совести. Настанет время, когда православные христиане воспрянут. Бог этих богоненасвистников свергнет . С этого выступления начался крестный путь мученика Степана, который закончился через 22 года голодной смертью в Норильском лагере. В его порыве не было ничего личного. У него не было даже обязанности о ком-то заботиться. Он был мирянином. Была только любовь к ближним.

Так, или иначе, все документы о новомучениках доносят стремление этих людей не дать сбить наш народ с пути Божьей правды.

Строго говоря, все святые, любых времён, в самых разных землях просиявшие заботились о том же, умирали, не посрамив своей веры, и тем побеждали своих мучителей. Однако для нас подвиг новомучеников российских ХХ века значим по-особому Важно, что это наши современники, для кого-то даже родственники, важно, что их много и подвиг каждого особый. Но особенно важно, что они противостояли силе, которая и сейчас продолжает смущать очень многих наших соотечественников, тормозит восстановление подлинной духовности нашего народа

Имеет значение кто именно был мучителем того или иного святого. Первые мученики как протодиакон Стефан пострадали от иудеев. Огромный сонм мучеников – от римских языческих властей. Мы помним страдания христиан от язычников и в более поздние времена, в частности, наших русских святых – варяга Феодора и сына его Иоанна, благоверного князя Михаила Черниговского и боярина его Феодора. Можем назвать пострадавших от мусульман – например, новомучеников балканских. Есть мученики от инославных христиан, в их числе 26 зографских мучеников, пострадавших от католиков. Наконец, нельзя не вспомнить страстотерпцев, замученных своими единоверцами, как наши первые святые – князья Борис и Глеб.

При всех различиях, этих мучителей объединяет то, что они были верующими людьми, признававшими живую Сверхсущность. Во многих случаях их гонения на христиан обусловлены иным понимание природы Бога.

Совсем другое дело – гонения от безбожных властей. Никогда прежде не было святых, гонителями которых были бы атеисты, люди отрицающие существование Бога вообще. Казалось бы, если ты точно знаешь, что Бога нет, какой смысл оказывать физическое и моральное давление на верующих. Докажи им их заблуждение и все спокойно пойдут с тобой. Ну, а если не можешь доказать – прими, что верующие такие какие есть и оставь их в покое: какой смысл тратить энергию на борьбу с тем чего нет? Собственно говоря, в пропагандистских целях атеисты и сейчас любят цитировать Д.Дидро, некогда сказавшего: «Философы говорят много дурного о духовных лицах, духовные лица говорят много дурного о философах, но философы никогда не убивали духовных лиц, а духовенство убило немало философов».

Новомученики и исповедники российские пострадали именно от «философов». В этом заключается, на мой взгляд, особая значимость изучения и возможность использования житийных примеров наших новомучеников в воспитательной работе с современной молодёжью.

Установление советской власти с первого дня породило жесточайшую антицерковную агрессию, потому что она была заложена изначально в идеологии коммунистов. В письме к А. Руге К. Маркс писал: «Религия сама по себе лишена содержания, её истоки находятся не на небе, а на земле, и с уничтожением той извращённой реальности, теоретическим выражением которой она является, она гибнет сама по себе» . Согласно известному тезису о Фейербахе, по которому «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» , - надо полагать, «уничтожение извращённой реальности» должно ложиться именно на «философов».

Так, и произошло. В. Ленин был последовательным марксистом. В качестве философа он заявлял, что «всякая религиозная идея и всяком боженьке, всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимейшая мерзость, самая опасная мерзость, самая гнусная зараза» . В качестве переделывателя мира он даёт конкретное задание Ф. Дзержинскому 1 мая 1919 года: «Необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию».

Через несколько лет во время страшного голода в Поволжье 19.03.22 он даёт распоряжение В. Молотову: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей и с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления». «Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Вот, чем был озабочен «дедушка Ленин» вместо того, чтобы кормить голодных детей.

Жертвами этого страшного задания и стали российские новомученики на многие десятилетия.

Следующий «философ» - И. Сталин – был верным ленинцем: «Партия не может быть нейтральна в отношении религии, и она ведёт антирелигиозную пропаганду против всех и всяких религиозных предрассудков, потому что она стоит за науку, а религия есть нечто противоположное науке… Подавили ли мы духовенство? Да, подавили. Беда только, что оно не вполне ещё ликвидировано».

Можно ли считать все эти высказывания показателем представлений о Боге как о несуществующей в реальности фантазии заблуждающихся людей? Большой вопрос. Здесь скорее можно говорить о ненависти к Богу и к его служителям, непризнании установленных им законов. Трудно ожидать такой ярости по отношению к недействительному. Хорошо заметил В. Аксючиц: «Ленинизм – это антихристианское вероучение, диктующее образ существования. Тип ленинца-атеиста – не бесстрастный кабинетный учёный, а одержимый фантик, горящий ненавистью к основам бытия» . О. Владимир Зелинский делает другое наблюдение: «Ленинско-сталинская власть была подобием Церкви и пародией на неё: у неё были свои основатели, своя доктрина, свои обряды, даже отчасти таинства, свои жрецы, своя каста посвящённых, свои святые, свои иконы» .

Всё это плохо вяжется с атеистической установкой об идее Бога, как неимеющей под собой реального основания. Может быть, Маркс немного проговорился об источнике своих идей в юношеском стихотворении «Скрипач» (написано в 1837 году, когда ему было 19 лет). Там есть такие строки: «Адские испарения поднимаются и наполняют мой мозг. Пока не сойду с ума и моё сердце не переменится. Видишь этот меч? Князь тьмы продал мне его?» / Может быть, по своей сути, атеизм не продукт научных рефлексий, а разновидность сатанизма?

Если это так, нет ничего удивительного в садистском обращении со священнослужителями и простыми верующими. Нет ничего странного, например, в том, что возле д. Волчанка Доволенском районе Новосибирской области, на месте казни священнослужителей найден череп человека, в лобную кость которого вплавлен нательный крестик.

Как бы то ни было, на такой «философии» воспитывались три поколения советских людей.

Рухнул Советский Союз, кончилась пропаганда, все пошли креститься, назвали себя православными, но борьба не прекратилась. И сейчас образовательная система продолжает, пусть не так прямолинейно, репродуцировать советские идеологические стереотипы.

Сплошным потоком в новейших учебниках и учебных пособиях продолжает утверждаться противоположность религии и науки, враждебность церкви образованию, неграмотность, аморальность верующих. Особая ненависть воспитывается к церковным институтам, монахам и всем священнослужителям, которые представляются непонятным атавизмом Средневековья. Репродуцируются давно преодолённые в науке домыслы о несуществовании ветхозаветных пророков, Иисуса Христа, апостолов. (например, о зарождении христианства во II-1 веках до Рождества Христова). Средневековье трактуется только как мрачное время, провал в истории, где не было ничего кроме костров и пыток инквизиции. Эпоха Возрождения лучше, но исключительно потому, что здесь были гуманисты, которые боролись с церковью. Русь крестили никак иначе, но только огнём и мечём, Петр 1 был чуть ли не атеистом, поскольку, заведя технические учебные заведения начального звена противопоставлял истину вере. Деятели искусства, выполняя заказы церкви, спали и видели, как бы им поскорее освободиться от оков этой самой церкви. Отношение к церковным институтам по-прежнему формируются на мнениях Н. Добролюбова и Д. Писарева, но никак не С.Т. Аксакова, А.С. Хомякова или И. С. Шмелёва. Н. Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев, как и раньше, считаются реакционерами. Для многих религиоведов главный авторитет – всё тот же Ф. Энгельс. Не уходит рассмотрение советской эпохи с позиций восхваления её лидеров, деятельность которых продолжает подаваться, в основном, с положительной стороны.

Слава Богу, в современной образовательной практике есть и другие примеры. Учебников много и они разные, но, судя по тестам, которые прислали в этом году для проверки остаточных знаний, для большинства преподавателей советские стереотипы вполне актуальны. Атеистическая система ценностей в большинстве случаев воспроизводится без больших изменений.

Учитывая сохранение памятников советской эпохи, названий улиц и городов, в головах части молодых людей не может не возникнуть ералаш. Г. Зюганов торжественно сообщил, что в прошлом году лично принял в комсомол 7000 человек. Немудрено, что в такой обстановке появляются молодые люди, получившие православное воспитание, но поверившие атеистическим лозунгам.

Для того, чтобы убедительно выступать с критикой всего происходящего в образовании, очень важно иметь материал для созидания новой концепции, учитывающей опыт разных эпох нашей истории. Вряд ли стоит добиваться повсеместного демонтажа памятников Ленину, но показывать весь ужас проводимой им политики нужно. Вот, здесь жития новомучеников и исповедников Российских могут быть успешно применены.

Мне представляется сильным примером история отрока Сергия - обыкновенного школьника Серёжи Конева, который был воспитанником священномученика Гермогена, епископа Тобольского. Однажды он сказал в школе (события 1918 года), что у него дедушку арестовали только за то, что он в Бога верит. Дети закричали: «Он про Бога говорит!» Мальчика схватили и засекли шашками. Наверняка Серёжа не думал о последствиях, когда говорил о владыке. Вряд ли он в этот момент ощущал своё противостояние богоборцам. Но какой должна была быть сатанинская ненависть у людей, устроивших такую расправу над ребёнком!

Удивительную стойкость проявляли мученики и исповедники на допросах. Можно вспомнить исповедничество патриарха Тихона и мученичество патриаршего местоблюстителя, Петра, митр. Крутицкого и Коломенского. Двое святых нашей епархии – Николай и Иннокентий Новосибирские – показывают в этом образец мужества.

Очень важно видеть, что новомученики шли на заклание с истинно христианским смирением. Это видно, например, в житиях Царя-мученика Николая и членов его семьи, священномученика Сильвестра,архиеп. Омского, священноисповедников, Николая, митроп. Алмаатинского или Варсонофия, протоиерея Херсонского. Те же, кто принимали духовный сан после революции, прекрасно осознавали, какой крест они выбирают. Очень показательно, в этом смысле, житие священномученника Иллариона, архиеп. Верейского.

Для любителей обвинять священнослужителей в стяжательстве ответом служат примеры бессеребряничества фактически всех новомучеников и исповедников. Можно обратиться к поразительным свидетельствам из житий священномучеников Прокопия, Одесского или Онуфрия Харьковского.

Особая проблема – соотношение религии и науки. В сущности, это главный пункт критики атеистов. Никак большинство из них не хотят согласиться, что научный поиск не зависит от вероисповедальных установок исследователя. Профессиональный разговор учёных не меняется от того, общаются ли только православные или к ним присоединяются атеисты, буддисты и агностики. Живыми свидетелями высокой научной компетентности и глубокой веры служат жития священноисповедника Луки, архиеп. Симферопольского , выдающегося хирурга, профессора (Войно-Ясенецкого) и мученика Иоанна профессора – замечательного богослова, философа, историка и лингвиста Ивана Владимировича Попова, блестящего исследователя ранней патристики Для студентов было бы поучительно, если бы среди домовых церквей в учебных заведениях, наряду с посвящениями влкмч. Татианы, св. равноап. братьям Кириллу и Мефодию было бы посвящение профессору Иоанну.

Сонм новомучеников и исповедников велик и разнообразен. Здесь есть люди самых разных возрастов и профессий, разного сословного происхождения и жизненного пути. Одни были казнены быстро, других долго пытали, третьи годы, иногда десятки лет скитались по вязницам и лагерям, умирали от истощения, но везде мы видим горячую веру, несгибаемую волю, глубокую убеждённость и готовность идти до конца.

Это те качества, которых так не хватает всем в нашем теплохладном, уютном и изнеженном мирке. Не хватает сложившимся людям. Тем более, они ценны формирующимся юношам. «Мы нуждаемся в молитвенном предстательстве пред Богом святых новомученников, потому что и в настоящее время наша вера проходит различные испытания. Сегодня особенно необходимо, чтобы духовные плоды подвигов новомучеников и исповедников Российских послужили современной жизни нашего общества» .

Слава Богу, нам есть за кого держаться. За тех, кто стройно поёт Господу Сил ангельским хором в Царствии Небесном о сохранении страны нашей Российстей в Православии до скончания века.

Святые новомученики и исповедники, молите Бога о нас!

Примечания:
1. Преп. Лаврентий Черниговский: житие, акафист, поучения. – б.м., б.г. – С. 151.
2. Дмитрук А., прот. – Патерик сибирских святых. – Единец, 2006. – С. 242
3. Дидро Д. // citaty.info|man|deni-didro
4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд.2. Т.27, с. 371.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 205.
6. Ленин В. И. ПСС. Т.48. С. 226.
7. Латышев А. О рассекречивании трудов Ленина // www/lindex.lenin.ru
8. Ленин В. И. // bg-znnie.ru
9. Сталин И В. // petrograd.biz/ stalin/1-2php
10. Аксючиц В. //pravoslavie.ru
11. Зелинский В., свящ. Сталин как религия // portal-credo.ru
12. Маркс К.. //www.liveinternet.ru
13. Дмитрук А., прот. Цит. раб., с. 274.
14. Новомученики и исповедники Сибирские: житие священномучеников Николая Ермолова и Иннокентия Кикина, пресвитеров Новосибирских. – Новосибирск, 2011.
15. Послание высокопреосвященнейшего Тихона, архиепископа Новосибирского и Бердского, ко дню первого общеепархиального празднования памяти священномучеников Николая и Иннокентия, пресвитеров Новосибирских // Новосибирский епархиальный Вестник, 2011, октябрь.

Пример новомучеников чрезвычайно важен для современной молодежи, окруженной зачастую ложными представлениями о жизни, так как помогает понять очевидную истину: как бы ни была ценна земная жизнь, во всех случаях она не ценнее вечности. Основание нашей надежды на блаженство – Христос, давший учение о спасении в Нагорной проповеди. «Не всякий, говорящий мне: «Господи! Господи!», войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7; 21). Нравственная высота заповедей блаженства может показаться недостижимой, и потому следует приводить множество примеров возможности и необходимости их исполнения в современных условиях.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Хохлова М.С.

преподаватель основ православной культуры

Воспитание молодежи на примере

Новомучеников и Исповедников земли Смоленской

Пример новомучеников чрезвычайно важен для современной молодежи, окруженной зачастую ложными представлениями о жизни, так как помогает понять очевидную истину: как бы ни была ценна земная жизнь, во всех случаях она не ценнее вечности. Основание нашей надежды на блаженство – Христос, давший учение о спасении в Нагорной проповеди. «Не всякий, говорящий мне: «Господи! Господи!», войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7; 21). Нравственная высота заповедей блаженства может показаться недостижимой, и потому следует приводить множество примеров возможности и необходимости их исполнения в современных условиях.

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное.

Страх перед заключением и связанные с ним мучения, страх перед смертью, страх за судьбу родных и за свою жизнь были испытанием веры человека. И в этой глубине человеческого страдания только сердце сокрушенное и смиренное получало венец мученический – высочайшую награду ученику Христову.

Я стараюсь объяснить детям, что мученическая кончина – плод той духовной жизни, которую вел христианин до этого, это плод такого смирения, когда он, не надеясь на свои силы, уповает лишь на Бога. Тогда только сбывается обетование Спасителя: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф.10,19-20).

Соприкасаясь с подвигом новомучеников и исповедников, учащиеся начинают осознавать, что нищета духовная и смирение – это не слабость, а великая сила.

Это победа человека над самим собой, над своим эгоизмом, над разрушающими нас страстями. Это способность поверить и открыть свое сердце Богу.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Молодой возраст – это время поиска, когда человек ищет смысл во всем и формирует свое отношение к действительности и свои идеалы.

Человеку как существу не только телесному, но и духовному, необходимы осмысленность жизни и существование идеалов, к которым он стремится или будет стремиться. И если случается их крушение, если вдруг пропадает смысл, ради которого человек живет, то наступает духовный кризис. Когда человек не находит в себе сил выйти из этого кризиса или претерпеть его, развязка бывает страшной. Жизнь, лишенная духовного смысла, может вызвать у человека желание прекратить свое физическое существование.

Поэтому вопрос о смысле жизни и о месте страдания в человеческой жизни волнует современную молодежь.

Я говорю своим воспитанникам, что ни одно философское учение, кроме христианского, не сумело справиться с вопросом о человеческом страдании.

Слова «Блаженны плачущие» означает, что страдание есть реальность нашего мира, жизни без страдания не бывает, поэтому страдание следует воспринимать как данность. Страдание может быть благотворным, если оно мобилизует внутренние силы человека, и тогда оно становится источником человеческого мужества и духовного возрастания.

Я стараюсь объяснить учащимся, что через Божественное испытание страданием проводит нас Бог ради нашего же спасения и очищения. В тяжелые минуты жизни мы неизбежно задумываемся над тем, почему именно нас посетила беда и в чем наша вина. И если страданию сопутствуют внутренняя работа и честный самоанализ, то нахлынувшие слезы покаяния даруют человеку утешение, блаженство и духовный рост.

Мне хотелось бы, чтобы воспитанники убедились, что успех борьбы со злом измеряется не внешней победой и не материальным результатом, а стоянием в Истине до конца: «Претерпевший же до конца спасется», - говорит Христос (Мк.13,13).

Испытывая натиск зла и неправды, мученики не могли рассчитывать на внешнюю помощь, но они верили и уповали на Бога Живаго, его реальное присутствие даже в глубинах человеческого страдания, и это давало им возможность из неравного столкновения с богоборцами выходить победителями – не по силе, а по благодати.

Пример новомучеников и исповедников учит нас тому, что проходя через нравственные и физические страдания с живым религиозным чувством, человек не только побеждает страдания, но очищается, обновляется, преображается.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Святые Новомученики и исповедники Российские, которые с кротостью и смирением приняли бесчисленные жизненные испытания и мученическую смерть, является бесценным достоянием нашей Церкви…

Необходимо рассказывать нашим воспитанникам о Новомучениках, чтобы они могли воспитываться не на примере придуманных псевдогероев западных боевиков, а на жизни и смерти наших новомучеников и исповедников, нравственный потенциал жизни и подвигов которых абсолютно несопоставим с приключениями голливудских суперменов или героев «Дома 2».

Я объясняю ученикам, что кротость - великая способность человека понять и простить другого; кротость есть терпение и великодушие. И мы должны быть способными принимать, понимать и прощать друг друга.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

«Я есмь путь…» (Ин. 14; 6).

Алчущими и жаждущими правды были все те, кто с самого начала пошли за Христом и не оставили Его до смерти. Многие Новомученики приняли жребий апостольского служения именно во время гонений. Лишение гражданских прав, ссылки и лагеря, изъятие имущества – такого рода притеснения претерпели новомученики и исповедники, и эти испытания не заставили их изменить вере православной.

Пример тому - жизнь священномученика Владимира Константиновича Лозина-Лозинского , протоиерея, который родился 26 мая 1885 года в городе Духовщина Смоленской губернии в семье земских врачей. Впервые он заявил о своём решении стать священником в дни, когда начались открытые гонения на Церковь.

Батюшка неоднократно подвергался аресту: в 1924 году по делу "Спасское Братство", а после ареста в феврале 1925 года приговорён к десяти годам лагерей по обвинению в монархическом заговоре и служении панихид с поминовением Императорской Семьи. Сначала он отбывал срок на Соловках, затем в Сибири. После освобождения батюшка с 1934 года служил в Новгороде, где в 1935 г.был вновь арестован и 13 (26) декабря расстрелян.

Другим примером пути поиска истины и бескорыстного служения людям является жизненный путь нашего земляка, мученика Иоанна Попова .

Свидетель пребывания Ивана Васильевича на Соловках протоиерей Михаил Польский писал о нем: "Иван Васильевич был учителем школы грамотности при Соловецком лагере... Говорить об учено-богословской работе Ивана Васильевича Попова – особая отдельная задача. Во всяком случае, в России патрология как наука впервые создана им... Характеризуя его ученость, архиепископ Иларион (Троицкий) говорил: «Если бы, отцы и братия, все наши с вами знания сложить вместе, то это будет ничто пред знаниями Ивана Васильевича»".

Исследуя документальные материалы о святом Иоанне Попове, учащиеся убеждаются, что действительно жизнь и подвиг новомученика и исповедника совершены в правде и истине, в единстве с Церковью, с Богом до последней минуты жизни.

Блаженны милостивые, ибо помилованы будут.

Святая преподобномученица княгиня Елизавета Федоровна говорила: «Счастье состоит не в том, чтобы жить во дворе и быть богатым. Всего этого можно лишиться. Настоящее счастье то, которое ни люди, ни события не могут похитить, ты его найдешь в жизни души и отдании себя. Постарайся сделать счастливыми тех, кто рядом с тобой, и ты сам будешь счастлив».

Новомученикам были присущи добродетели, ставшие сегодня такими дефицитными: доброта, отзывчивость, сердечность, мягкость русской души, напитанной тысячелетней христианской культурой.

Яркий пример тому - документальные свидетельства о священномученике Петре Чельцове : с 19 июня 1927 года отец Петр отбывал срок на Соловках. В лагере он закончил курсы и работал фельдшером.

В 1929 году отца Петра досрочно освободили из лагеря и сослали на три года в город Кадников Вологодской области, где он работал на дому сапожником. 7 марта 1933 года протоиерей Петр был арестован вместе с отбывавшим там же ссылку протоиереем Сергием Мечевым и другими лицами. На допросе 7 мая 1933 года он показал, что придерживается «Тихоновской» ориентации. Кроме этого отца Петра обвиняли и в помощи ссыльным. Зная доброту и отзывчивость батюшки и матушки, можно предполагать, что они и в стесненных обстоятельствах помогали нуждавшимся. На этот раз отец Петр отбывал срок в исправительно-трудовой колонии в Коноше, где работал фельдшером, но он часто повторял: «Я не врач, я помочь не могу, я молиться буду, и Господь исцелит».

Даже находясь при последнем издыхании, умирая, от рака, отец Петр принимал людей. В полузабытьи молился, служил молебны, панихиды, отпевания. Особо молился за Отечество.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Подавляющее большинство оклеветанных и униженных, подвергнутых физическим и моральным истязаниям пастырей и мирян РПЦ не лжесвидетельствовали ни против себя, ни против Церкви.

Сохранились документальные сведения о допросе священномученика Иакова (Леоновича) , арестованного и заключенного осенью 1937 года в Смоленскую тюрьму.

Следствие располагает данными, что во время собрания членов церковного совета вы вели контрреволюционную деятельность.

Я никогда среди этих людей контрреволюционной деятельности не проводил, газет им не читал.

Следствие располагает данными, что вы среди верующих своего прихода и окружающего населения вели контрреволюционную деятельность, говоря о гибели советской власти, о голоде в стране, роспуске колхозов и так далее. Что вы скажете на это?

Я об этом никому не говорил...

Следствие располагает данными о вашей контрреволюционной деятельности по вопросу насильственного закрытия церквей и уничтожения религии через большие налоги на Церковь и духовенство.

Этого я никому никогда не говорил.

Следствие стремилось доказать вину человека перед государством, оправдав тем самым жестокости, которые применялись по отношению к арестованным, а в совокупности по отношению к самой Церкви. Мучителя и теперь, как и в древности, не интересует богословие, он разбирает сугубо политическое преступление. Но в том-то и подвиг мучеников, что за этими на первый взгляд второстепенными вопросами, они прозревали вопросы существенные, их совесть никак не могла мириться и идти на компромиссы с обвинением, потому что это значило признать ложь за правду. Правда состоит в том, что нельзя по своему малодушию путать небесное с земным, нельзя прямо или косвенно оговорить Церковь Христову, нельзя признать Её институтом политическим.

При изучении житий новомучеников в рамках курса детям дается возможность увидеть, что люди способны остаться верными заповедям Божьим, даже если кругом хаос, и помогает им в этом чистота помыслов, вера в Воскресение Христово.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.

По словам Николая Сербского, миротворец неминуемо проповедует великое и близкое родство семьи Божьей, он проповедник небесного отцовства и братства людей. «Вы братья, ибо имеете единого Отца на небесах!» Это его непогрешимый аргумент в пользу достижения мира между людьми. Из-за этого миротворец непрестанно обращается к оскорбленному Богу с молитвой: «Прости им, Господи, ибо не ведают, что творят; прости им, это дети Твои, Ты им Отец!». И Отец слушает сына-миротворца, а через Него дарует людям Свой Дух Святый, Который доносит небесный дар мира озлобленным людям.

4 (17) сентября 1918 г. святителя Макария (Гневушева) , епископа Вяземского и Орловского, в составе группы из 14 человек вывезли в пустынное место под Смоленском. Арестованных поставили спиной к свежевырытой могиле и убивали по очереди, подходя вплотную и приставляя винтовку ко лбу. Владыка стоял последним. Он молился с четками в руках и благословлял каждого умирающего: «С миром отыди». Когда до него дошла очередь, у красноармейца дрогнула рука. Увидев страх в глазах палача, Владыка сказал: «Сын мой, да не смущается сердце твое, и твори волю пославшего тебя». Вскоре этот красноармеец, простой крестьянин, оказался в больнице для душевнобольных. Каждую ночь он видел во сне убитого святителя, благословляющего его. «Я так понимаю, что убили мы святого человека, иначе как он мог узнать, что у меня захолонуло сердце? А ведь он узнал и благословил из жалости. И теперь из жалости является ко мне, благословляя, как бы говоря, что не сердится. Но я-то знаю, что моему греху нет прощения. Божий свет мне стал не мил, жить я не достоин и не хочу», - так говорил этот несчастный, совершивший убийство Святителя.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

«Служение священническое есть крестоношение, и каждый священник страдает со Христом и во священнике страдает Христос», - говорил св. праведный протоиерей Петр Чельцов .

Страшна толпа, руководимая корыстными людьми, которые по отношению к людям, не согласным с ними, готовы прибегнуть к любым методам – от лжи и клеветы до физического уничтожения. Но ложь может процветать лишь там, где уже нет места для истины, ибо истина будет ее обличать самим своим существованием. И потому ложь всегда будет построена к истине непримиримо. По словам Достоевского; «дьявол борется с Богом, а поле битвы – сердца людей». Но победит в этой великой битве Истина, так как «Господь поругаем не бывает». И об этом я постоянно повторяю детям.

Иоанн Златоуст толкует плоды гонения таким образом: «Подобно тому, как растение растет, когда его поливают, так наша вера сильнее расцветает и быстрее умножается, когда подвергается гонениям».

«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах».

«Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2,10).

Я объясняю учащимся, что в данной заповеди идет речь о мученичестве во имя Христа. Тот, кто живет по заповедям Блаженств, дарованных нам Богом, ничего на свете не желает больше, чем от всего сердца отдать жизнь свою за Господа своего. Подобная жажда была жива, как живой огонь в Церкви Христовой, со времен апостольских до наших дней. Новомученики засвидетельствовали и напомнили всему миру, что все еще длятся апостольские времена, и жатва Господня также обильна, как и в прежние дни. Новомученики и исповедники смогли засвидетельствовать веру, жившую в их сердцах, явить высший подвиг человеческой души.

Я очень надеюсь, что образ новомучеников укрепит наших детей в борьбе с грехом и ложью, поможет преодолеть соблазны лжеучений, научит давать отпор всем тем, кто стремится оторвать их от родной почвы, и зажжет в их душах пламень веры и любви к Богу.